Изучение истории семьи и брака у эвенов Якутии показывает, что эвенская семья прошла в своем историческом развитии несколько этапов, каждый из которых отражал процессы развития социально-экономических отношений.1

У эвенов, постоянно передвигавшихся со стадом оленей в поисках кормовых угодий, поселения не имели постоянного характера. Для них были характерны кочевые стойбища – орикит, которые объединяли несколько родственных и неродственных семей. Кочевые стойбища как упорядоченные системы сыграли огромную роль в сохранении эвенов как этноса.

В конце ХIХ в. дальнейшее проникновение товарно-денежных отношений в хозяйственную жизнь Севера приводит к серьезным изменениям традиционного уклада жизни и общественных отношений эвенов, в первую очередь, к изменениям в сфере семейной организации.

Перемены в социально-экономической жизни эвенов усилили начавшееся раньше разложение большой патриархальной семьи.Как показывают материалы архивных данных, в конце ХIХ – начале ХХ в. господствующей формой семьи у эвенов являлась малая индивидуальная семья со средней численностью 3-6 человек, состоящая из двух поколений, основанная на частной собственности и индивидуальном потреблении. Менее распространенной была большая семья численностью в среднем 8-14 человек.

Степень распространенности и сохранности больших и малых семей, т.е. количественное соотношение больших и малых семей в рассматриваемое время у различных родовых групп эвенов Якутии была неодинаковой. В кочевом эвенском обществе большая патриархальная семья в силу особенностей кочевой жизни обычно не проживала в общей юрте, а размещалась в нескольких юртах. Как пишет С. И. Николаев, некоторые неразделенные семьи не умещались одном чуме. В таком случае рядом ставился второй чум, куда уходила спать часть членов семьи. Во время охотничьего сезона часть взрослых членов семьи ела почти самостоятельную жизни, кочуя по иному маршруту. Они присоединялись к остальным лишь по окончании сезона [Николаев, 1964, с. 39].

По сравнению с кочевыми группами у скотоводческих групп эвенов и эвенков количество неразделенных семей было гораздо больше. Кроме того, у последних довольно часто встречалось проживание нескольких семей одном доме.

В начале ХХ в., как пишет У. Г. Попова, типичной для эвенов была семья, состоявшая из одной семейной пары с детьми, которая жила своим хозяйством и домом, отдельным от родителей, и кочевала со стойбищной общиной соседей и дальних родственников. У тауйских эвенов такая семья называлась – бǽсаγ («помещающаяся в одном пологе» или в половине юрты). Однако среди эвенов сохранился и термин, который они сами переводят – «большая семья» -бэjсэγ (бэйсэγ). Этот термин, вероятно, первоначальном смысле означал действительно большую патриархальную семью, существовавшую в давнем прошлом у эвенов и являвшуюся экономической единицей отцовского рода [Попова, 1981, с. 140].

Возглавлял большую семью отец семейства или старший по возрасту мужчина, реже – женщина, обычно вдова. Глава семьи руководил всеми хозяйственными делами, связанными в первую очередь, с оленеводством, охотой и промыслами.

В конце ХIХ – начале ХХ в. частная собственность разделяла не только сородичей, но в известном смысле и членов семьи. Как пишет В. А. Туголуков, несмотря на кажущуюся общность имущества в семье, оно – если не целиком, то частично было поделено между ее членами. У жены оставалось приданое, которое она приносила с собой в семью мужа. Дети наделялись «своими» оленями либо сразу по рождении, либо с возрастом, причем сын получал больше, чем дочь.

Хозяину, как правило, принадлежали лучшие верховые олени, а также все «дикие», которых надлежало обучить для хождения под вьюком и под седлом. Каждый член семьи полностью распоряжался своими оленями и мог, в сущности, их кому угодно продать или подарить. Также у каждого взрослого мужчины в семье имелось свое ружье, свои лыжи, собака. Общими для всех членов семьи считались орудия для добывания пищи, а также сама пища.

При разделе имущества все лично принадлежавшие каждому вещи оставались за ним, и никаких споров по этому поводу не возникало. Все «лишнее» доставалось младшему брату, который оставался с отцом и матерью и считался их «кормильцем» [Общественный строй у народов Северной Сибири, 1970, с. 243-244].

После смерти отца заместителем считался старший сын, однако, им часто становился младший сын, который должен был поделить оставшееся имущество отца с остальными братьями или оставлять его себе. Обычное право эвенов и эвенков в данном случае предписывало ему лишь обязательное обеспечение им приданым выходящих замуж сестер. Другой доли наследства отца им не предусматривалось [Николаев, 1964, с. 139]. Также не предусматривалось никакой доли от отцовского наследства для сыновей, успевших отделиться от родительской семьи.

По традиции, идущей из давних времен, младший сын у эвенов и эвенков считался законным наследником старых родителей, так как каждый из старших сыновей при своем отделении от родительского хозяйства брал лишь свою долю в виде расходов на свадьбу, на уплату калыма (уплата за невесту) и на первое обзаведение [Николаев, 1964, с. 137].

Форма, структура и численность эвенской семьи конца ХIХ – начала ХХ в. зависели в основном от природно-климатических условий и были связаны с принадлежностью к той или иной социальной группе.

В конце ХIХ века усилился процесс разложения родового строя, у эвенов под влиянием русского и якутского капитала. В связи с этим в среде эвенов появились богатые (многооленные) семьи. «Развитие частной собственности, с которой связано возникновение патриархального рода, явилось началом глубокого переворота в родовом обществе. Общий труд уступил место индивидуальному, общинная собственность – частной, равенство всех членов рода сменилось имущественным и социальным расслоением» [Анисимов, 1958, с. 127].

В результате имущественного неравенства многооленные семьи оленеводов обогащались также за счет перепродажи товаров и продуктов за пушнину. На них работали малоленные и безоленные сородичи. Таким образом, происходит расслоение населения.

Как свидетельствуют источники, еще в ХVII в. у тунгусов существовала частная собственность на оленей, собак, транспортный и промысловый инвентарь. Стремление к накоплению имущества было частой причиной многочисленных межродовых столкновений в этот период [Общественный строй у народов Северной Сибири, 1970, с.230]. Численность семьи была прямым образом связана с ее материальным благосостоянием: чем зажиточнее была семья, тем экономически было сильнее хозяйство, тем большей была и семья.

Как подчеркивал В. А. Туголуков, природа таежного хозяйства такова, что обычной малой семье не под силу было управиться со стадом оленей в несколько сот голов. Поэтому многооленное хозяйство чаще возникало на базе большой патриархальной семьи, включавшей кроме главы семьи семьи сыновей, а иногда и братьев. После смерти главы такой семьи она обычно делилась на несколько малых семей, – вот почему большинство крупных оленеводов были близкими родственниками.

Если работников в семье оленевода не хватало, их привлекали из числа сородичей или соседей по стойбищу. Совместное кочевание богатого оленевода с семьями бедняков было широко распространено накануне коллективизации [Общественный строй у народов Северной Сибири, 1970, с. 245].

Как показывают архивные материалы, большинство эвенских семей были малооленными. Например, у томпонских эвенов большинство хозяйств имели от 10 до 20 голов оленей и лишь две-три семьи рода владели стадами в 100 голов и более. Так, в 1920-х гг. в Мемяльском наслеге Баягантайского улуса 62 хозяйства с населением 309 чел. располагали 1549 оленями. Среди них у четырех не было оленей вообще, 43 семьи имели до 20 голов, 9 – от 21 до 50, одна семья имела 60, две семьи – по 71, одна – 90, одна – 160 и еще одна семья имела 250 оленей [НА РС (Я), ф. 70, оп. 1, д. 3665, л. 17].

По сообщению В. Г. Богораза, в конце ХIХ в. отдельные семьи у колымско-омолонских эвенов владели стадами в несколько сот голов [Богораз, 1900, с. 61]. В начале ХХ в. крупные оленеводы имелись у саккырырских и момских эвенов Якутии.

По свидетельству А. А. Семенова, жившего среди ламутов-эвенов в 1920 г., ламунхинский род насчитывал всего 336 человек, 77 семейств. На весь род имелась одна лошадь и ни одной коровы [Якутские друзья Горького, 1988, с. 99]. Он писал, что ламунхинский род в начале 20-х годов имел 3278 голов оленей, но в результате эпизиотии пало 1543 оленей и теперь из 77 семейств только 9 имеют больше 20 оленей, а 68 семей не имеют оленей. У большинства семей остались по 5-10 оленей [Якутские друзья Горького, 1988, с. 101].

О характере отношений, существовавших между многооленными ламутами и их бедными соплеменниками в Колымском округе, Н. И. Спиридонов пишет следующее: «Батраки ловят для хозяина рыбу, которую последний продает рыболовным пароходам, а зимой кормит «своих людей», ибо мясо оленя из своего табуна дорого и считается роскошью. Начиная с осени и кончая весной, часть батраков со своими семействами отправляется на хозяйских оленях и с хозяйскими ружьями на охоту за белками… Вся добываемая пушнина является собственностью хозяина. Батраки же получают скудное пропитание, которое дополняется мясом белок собственного убоя, зайцами и куропатками. Жалованья им не платят, так как ими не дорожат: если они и уйдут, так найдутся другие. Но уходить некуда – кругом мертвая снежная пустыня, и туземец, не имеющий оленей, юрты и ружья, осужден на смерть» [Спиридонов, 1930, с. 176].

Далее, ниже приведем статистический отчет Верхоянского полицейского управления за 1867 г. о численности домашнего скота:

Оленей
в городе	в округе	всего
82	20.249	20.331

«Эти цифры, составленные на основании донесений Инородных управ, надо считать гораздо ниже настоящих. По частным сведениям, в одном Эльгетском улусе полагают до 40.000 штук. В Верхоянском улусе главным образом держат конный и рогатый скот, оленей мало; в городе их стали держать лишь за последние десять лет. В Эльгецком конного скота на треть более против рогатого, оленей много; например, у трех (братьев) Эльгецких богачей (ламутов) имеется до 9000 оленей. В Жиганском и Усть-Янском улусах вместе оленей полагают до 5000. Численность скота вообще подвержена постоянным колебаниям вследствие частых скотских падежей, которым подвергаются иногда не только домашние, но и дикие животные» [НА РС (Я), ф. 343-и, оп. 2, д. 99].

Средний размер стада в хозяйствах продуктивно-транспортного направления составлял примерно 500-600 голов. Этого было достаточно, чтобы удовлетворять за счет оленеводства основные жизненные потребности семьи из 6-8 человек. Средний размер стада в хозяйствах транспортно-продуктивного направления не превышал 120 голов, и потому такие семьи вынуждены были вести комплексное хозяйство, в котором оленеводство, охота и рыболовство играли одинаково важную роль.

С формой и размерами семьи самым тесным образом связаны и ее структурные особенности, т. е. родственный состав семей. Эвенские семьи состояли из нескольких поколений кровных родственников по восходящей и нисходящей линиям: из двух поколений (родителей и детей) в малой семье и из трех и более поколений (стариков-родителей, их женатых сыновей и внуков, а иногда и правнуков) в большой неразделенной семье. В состав эвенской семьи, помимо кровных родственников, могли входить и родственники по боковой линии: дяди или тетки главы семь или его жены, неженатые родные или двоюродные братья, племянники.

По свидетельству М. Антропова, «далеко не каждой семье было под силу иметь собственную юрту, поэтому родственные хозяйства обычно объединялись под одной крышей и на вопрос: В чьей юрте живете?» отвечали: «Вот эта сторонка наша!» или: «Своя сторонка своим загорожена». Если в юрте жило более одной семьи, она имела, как правило, два входа – один против другого. Посторонний человек становился гостем той семьи, на чьей половине он усаживался. Позднее, в 20-30-е гг., юрты стали делить внутри перегородками из жердей на отдельные «квартиры». У камчатских эвенов они назывались аранами. В каждом аране размещалась одна семья. Очаг и котел в такой юрте были общими, но питались обычно семьями возле очага или в аранах» [Антропов, 1931, с. 7].

Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что эвенам были свойственны обе формы семьи – большая и малая. При смене одной формы семьи (патриархальной) другой (малой), решающим фактором было развитие форм собственности (от общинно-родовой коллективной к частной), тесно связанное с характером развития хозяйства от натурального к товарно-денежному.

Таким образом, в условиях господства натурального хозяйства доминирующее место в семейной организации занимает семейная община или большая патриархальная семья, состоящая из нескольких брачных пар с их потомством (малых семей), а по мере развития товарно-денежных отношений происходит разложение большой патриархальной семьи и преобладающее значение получает отдельная малая семья.

Преобладающей формой семьи у эвенов конца ХIХ – начала ХХ вв. являлась малая индивидуальная семья со средней численностью 3-6 чел. Характерной особенностью традиционной эвенской семьи являлось то, что она в условиях господства натурального хозяйства, в суровых природно-климатических условиях Севера выступала в первую очередь как производственно-экономическая ячейка общества.

к.и.н. Алексеева С.А.