Среди ненцев был распространен анимизм – ненцы верили, что их окружают духи. Главным духом считался Нум – дух неба, покровитель погоды, он мог управлять снегом, молниями, дождем и бурями. Также ненцы почитали духов других стихий и мест обитания: воды, земли, леса, огня, реки, озера. Чтобы задобрить духов, ненцы совершали жертвоприношения. Жертвы духам преподносили в специальных, ритуальных местах. Священным деревом считали лиственницу.
Помимо природных духов у ненцев существовали и семейные духи-покровители. Это могли быть фигурки из дерева или небольшие камешки необычной формы.
Ненцы верили в загробную жизнь, что в мире мертвых все зеркально миру живых людей: день и ночь меняются местами, целые вещи будут сломаны, а сломанные – целы. Поэтому в гроб умершему клали принадлежавшие ему вещи, предварительно сломав их, а нарты просто переворачивали полозьями кверху.
Шаманство играло у ненцев значительную роль. Шаман считался избранником духов и мог якобы общаться с ними. Функции шаманов были весьма разнообразны: «лечение» больных, «предсказания» будущего, «помощь» в промысле, «нахождение» утерянных или похищенных предметов, похороны и проводы души покойного.
Основным атрибутом шаманов был бубен (пензер). С помощью бубна шаман «вызывал» духов-помощников, и они, передав Нуму вопросы шамана, «сообщали» его ответы.
Поголовное крещение ненцев фактически не изменило их религиозных воззрений. Влияние новой религии сказалось лишь в том, что к исстари почитаемым божествам прибавился Николай-угодник – «Никола», особо почитавшийся у русских на Севере. Ему нередко приносили в жертву оленя и мазали оленьим салом и кровью иконы с его изображением. Некоторые христианские праздники (пасха, Ильин день и др.) стали праздновать и ненцы, не придавая им, однако, значения, приписываемого православной церковью.
В последние годы национальная культура народа и древние традиции вытесняются современными, однако в сельской местности и у ненцев-оленеводов еще сохраняются национальные традиции, праздники, погребальные обряды и культ духов-хранителей.
Хозяйственные функции ненецкой семьи находились в тесной связи с основным занятием — оленеводством. В семье бытовало строгое разделение труда. Мужчины занимались выпасом оленей и промыслами, а женщины — домашним хозяйством. Как везде, одной из основных функций семьи оставалось рождение и воспитание детей. От момента рождения до 5—7 лет ребенок находился под опекой матери. Сложившиеся формы воспитания предусматривали максимальную самостоятельность детей. Их почти никогда не учили чему-либо специально. Дети сами следили за деятельностью взрослых и старались воспроизвести ее в игре, приобретая необходимые навыки. Игры детей главным образом отражали хозяйственные занятия взрослых. Наиболее распространенные игрушки — миниатюрный аркан и лук со стрелами, фигурки оленей. Девочки играли в куклы, состоящие из клюва утки или гуся и туловища из сукна. Они самостоятельно шили куклам одежду и украшали ее, осваивая необходимые женские навыки. Девочки практически всю женскую работу должны были уметь выполнять к 13—14годам. В прошлом этот возраст считался достаточным, чтобы выходить замуж. Большое воспитательное значение имел фольклор: сказки, загадки, считалки, которые расширяли кругозор детей и давали им необходимые нравственные установки.
Отец-оленевод брал сыновей с 10—12-летнего возраста в стадо оленей, приучал подростков к самостоятельной работе: показывал и рассказывал особенности ухода за животными, поручал различную работу. Весь запас знаний, приобретаемый молодежью, делился на рациональную и иррациональную части.
Рациональные знания были связаны с хозяйственной деятельностью, постижением особенностей мира природы, умением использовать их в жизни. Иррациональная сфера включала в себя представления о сверхъестественном мире, со всех сторон окружающем человека. Этот вид знаний тесно переплетался с рациональными и был ничуть не менее значим, чем бытовые навыки. Персонажи религиозных верований воспринимались как реальные существа, лишь несколько отличающиеся от людей. Религиозная система ненцев была сложной и детально разработанной. Она состояла из пантеона различных духов. Одним из наиболее важных был дух неба Нум. Ему ежегодно весной и осенью приносили в жертву белого оленя. Жертвоприношение проводилось на возвышенном, открытом месте.
Оленя душили и в последний момент перед издыханием закалывали ножом в сердце. Мясо жертвенного оленя съедали сырым, а голову надевали на шест мордой на восток. Все присутствующие в этот момент несколько раз кланялись на восток. Посвящали Нуму и живых оленей. Это был также олень белой масти, никогда не ходивший в упряжке. На его боку вырезали тамгу Нума — три полуокружности, с отходящими из центра вниз тремя полосками. После этого посвященного оленя нигде не использовали и даже избегали прикасаться к нему, хотя он оставался в стаде. От Нума, по поверьям, зависели погода и природные явления — снег, дождь, молния. Культ солнца (Хаер), очевидно, весьма важный для ненцев, сейчас отошел в прошлое и сохраняется только как воспоминание о том, что когда-то праздновали появление солнца после полярной зимы (январь), что соотносилось с Новым годом.
Более прочно сохранились культы духов-хозяев: я ерв — хозяин земли, ид ерв — хозяин воды, яха ерв — хозяин реки, то ерв — хозяин озера, пэдара ерв — хозяин леса и др. От них зависела удача в охоте, рыбалке, оленеводстве, поэтому расположения духов добивались жертвоприношениями. Как воспоминание о далеком прошлом, на Ямале сохранились предания о человеческих жертвоприношениях хозяину воды. Перед началом рыбной ловли старший в группе обращался к духу с просьбой дать хороший промысел и обещал в уплату человеческую жизнь. И если во время лова в воду падал кто-либо, его не спасали, считая жертвой духу. Перед пересечением Оби, во время перекочевок, духу — хозяину реки приносили в жертву оленя, а его рога вешали на лиственницу, считавшуюся священным деревом. Во время промысла в море, если поднимались волны, в воду бросали ружье, стараясь умилостивить хозяина моря.
Большим почитанием пользовались духи я ерв — хозяин земли и я ерв не — хозяйка земли. Это добрые духи, они давали ягель, травы, кустарники. Под землей, считалось, жил дух Нга: дух болезней и смерти. Чтобы избежать несчастий, для Нга приносили в жертву собаку или оленя. Жертвенное животное душили, поставив головой на запад. Обряд совершался на закате солнца. Во время болезни человека для Нга делали жертвоприношения, чтобы он «отпустил» больного. Голову забитого оленя надевали на шест и поворачивали мордой на запад. Под землей обитали мелкие злые духи нгылеко — источник болезней человека. Их отпугивали звоном колокольчиков и металлических подвесок на одежде.
Немаловажным для ненцев был культ гор и камней. Объектами почитания были отдельные валуны, стоящие в тундре, небольшие камни особой формы, включенные в состав домашних святынь. На Южном Ямале почиталась Пэ ерв не — хозяйка гор (Пэ — ненецкое название Урала). Когда ненцы кочевали в районе Уральских гор, они совершали жертвоприношения «хозяйке», чтобы та не посылала на них лавин. В качестве священного или «светлого» дерева ненцы почитали лиственницу. Дерево увешивали подношениями — лоскутами ткани, шкурами зверей, рогами жертвенных оленей. До недавнего времени священная лиственница была около поселка Сюней-сале на юго-востоке Ямала. В более северных районах Ямала, где она не растет, используют сухую лиственницу, привезенную с южных кочевий. Ее устанавливают на священных местах, а рядом располагают деревянных идолов — сядэй, кладут рога жертвенных оленей.
Олень является основным жертвенным животным, но у некоторых групп ненцев Северного Ямала в жертву приносилась собака, особенно если жертва предназначалась злым духам. В этой связи интересны сведения Л. Хомич, записанные на Ямале, о том, что, по древним представлениям ненцев, земля лежит на спине черной собаки, плавающей в океане. От ее покачиваний происходит смена дня и ночи. Подобные представления имеют, возможно, еще досамодийские корни.
Пожалуй, наиболее важны для ненецких верований культовые места, специально созданные человеком. Они располагаются у лиственниц или камней особой формы. Подобные культовые места могли быть родовыми либо семейными. В тундре их встречалось очень много. Одно из них — Яумал-хэ — описал Б. Житков: длинный ряд сядэев, обложенных черепами оленей, обрывками шкур и сукна. Сядэи были сгруппированы в семь куч, и каждая считалась принадлежностью отдельного рода. В середину каждой кучи поставлена сухая лиственница. Сходное описание культового места на севере Ямала дает Г.Вербов. Жертвоприношения на культовых местах считались наиболее эффективным способом умилостивить духов и добиться от них помощи людям.
Кроме сядэев, устанавливаемых на культовых местах, существовала категория домашних (семейных) духов — покровителей хэхэ. Они представляли собой деревянные фигурки или небольшие камни.
Хранились покровители в специальном сундучке, перевозимом во время кочевий на отдельной нарте хэхэ хан (священная нарта). Во время стоянок сундучок хранился в чуме, на почетном месте — у стены, противоположной входу. Домашним покровителям за помощь во всех земных делах шили в подарок новую одежду, кормили оленьей кровью. Пантеон домашних духов мог пополняться вещами, взятыми с культовых мест, вновь сделанными фигурками или найденными камнями необычной формы, а также предметами со старинных поселений.
Домашние духи передавались в наследство по мужской линии, за исключением мяд пухуця «старухи чума» — покровительницы женщин, деторождения и материнства. Она ассоциировалась с матерью-землей. Изображение «старухи чума» не имело деревянной или каменной основы. Оно состояло только из комплекта миниатюрной одежды. Иногда внутрь вкладывался кусок сукна, а вместо лица вставлялась металлическая бляшка. Во время родов женщина держала мяд пухуця в руках, чтобы роды прошли легко. После удачных родов «старухе чума» дарили новую одежду, надевая ее поверх старой, или украшения. Она также хорошо помогала, как считали, во время болезней. Мяд пухуця передавалась от матери к дочери. Наиболее сильными считались фигурки, изображающие умершую родственницу-шаманку. В отличие от других хэхэ, мяд пухуця положено было делать только бескровные жертвоприношения. Это характерно для культов духов — покровителей женщин у всех народов Сибири.
Ненецкие религиозные представления о сущности человека принято связывать с понятием «душа».Однако у ненцев нет специального термина, соответствующего этому понятию. Их представления об одушевленности и жизнеспособности человека более конкретны. В первую очередь наличие жизни связывалось с дыханием инд. Дыхание считалось причиной и показателем существования живого человека. Очень важно было также отношение к человеческой тени — сидянг. В буквальном переводе это означает «двойник» и примерно соответствует понятию «призрак». С жизненностью человека ненцы соотносят также кровь (хэм), сердце (сей), ум (и).
С оценкой жизненных субстанций человека тесно связаны представления о загробном мире. Наиболее распространенный вариант: двойник покидает тело после смерти человека и отправляется в мир мертвых, где находит своих ранее умерших родственников и живет рядом с ними. Двойники, сидянг, ведут такую же жизнь, как и на земле: охотятся, ловят рыбу, пасут оленей. Олени и собаки в загробном мире — это двойники умерших или забитых на земле животных. Загробный мир отличается в верованиях ненцев от земного тем, что там все наоборот. День — там ночь, ночь — день, на нарты садятся с правой стороны, а не с левой. Двойник живет в загробном мире столько же, сколько человек прожил на земле. В этот период он может быть опасен для живых, так как способен утащить к себе их двойников и привести к новым смертям. Закончив жизнь в загробном мире, двойник умирает и превращается в жука, становясь совершенно безобидным.
Представления о загробном мире обусловили ход традиционного погребального обряда. Похороны проходили на следующий день после смерти. Умершего оставляли в той одежде, в которой он умер, затем тело оборачивали в кусок покрышки чума и перевязывали веревками. Выносили покойного не через вход, а приподняв покрышку чума сбоку. На кладбище везли на мужских нартах мужчину, на женских — женщину. Следом шли нарты с вещами для умершего и досками для гроба. Кладбище хальмер прежде имело родовую принадлежность, располагаясь на возвышенности на территориях летних кочевий рода.
По прибытии на кладбище сооружали гроб (тин, пэмб), однотипный у всех ненцев. Он имел форму четырехугольного ящика из досок, скрепленных вертикальными и горизонтальными планками. Пара планок в головах фоба соединялась сверху поперечиной, на нее вешался колокольчик. В гроб клали личные веши умершего: топор, нож, миску с ложкой, трубку и т.п. Женщине клали скребок для шкур, швейные принадлежности, хозяйственную утварь.
Все вещи предварительно портились, очевидно, чтобы привести их в соответствие с загробным миром, где все наоборот. После закрывания гроба рядом с могилой забивали оленей, на которых привезли умершего. Черепа оленей вешали на планки гроба, мясо ели сырым или варили тут же на костре. Раньше полагалось туши оленей оставлять у могилы нетронутыми, чтобы они полностью достались покойному. Рядом с гробом также оставляли опрокинутые нарты покойного.
Для ненцев характерно изготовление посмертного изображения (нгытарма) умершего главы семьи, в котором обитала после смерти его душа. Изображение держали в чуме, кормили, одевали, заботились о нем как о человеке. Нгытарма делали через 7—10 лет после смерти главы семьи и хранили в течение нескольких поколений. Нгытарма изготавливали из куска дерева либо без основы — только комплект меховой одежды. Этот обычай существует на Ямале до наших дней.
Существовала у ненцев и своеобразная форма поминок (хальмерха хангуронта). Они устраивались весной, пока не распустились листья. На кладбище убивали оленя, варили мясо на костре и несколько минут не начинали трапезу — паром угощались умершие. В обряде участвовали все родственники, находящиеся в данный момент поблизости. И посвящался он всем родичам, похороненным на этом кладбище. Вызывали умерших, позванивая в колокольчики на перекладинах. Могилы ни в коем случае не поправлялись, не подновлялись, что означало бы вмешательство в загробную жизнь, а виновник этого должен умереть. Традиции на сегодняшнем Ямале сохраняются лучше, чем у других групп ненцев, но и здесь новации весьма многочисленны. В наибольшей мере сохраняется традиционная система оленеводства и материальная культура, связанная с кочевым бытом.
В духовной культуре наиболее полно представлены воззрения о домашних духах и погребальный обряд.
