Фольклор

   Начало изучения юкагирского фольклора вместе с языком связано с В.И. Иохельсоном и относится к концу XIX столетия. Среди нынешнего поколения носителей юкагирского языка до сих пор еще живы знатоки фольклора. Фольклор у юкагиров существует как в песенной, так и в прозаической форме. Обе формы имеют свои особенные жанры, которые, по большей части, не пересекаются. Однако в сказках встречаются песенные вставки, которые исполняются в манере, близкой к речитативу.

Интервью с директором издательства “Якутский край” К.А. Левиным ведет Н.Кудрина, редактор программы “Геван”

Прозаический фольклор юкагиров, как и у многих народов Сибири, представлен сказками о животных, мифологическими преданиями, преданиями о сильных людях и шаманах, волшебными сказками, заимствованными у русских, эвенов и якутов, а также загадками. К прозаическому фольклору также примыкают мемораты из недавнего прошлого о шаманах, сильных людях и разного рода чудесах. Отдельным прозаическим жанром выглядит героический эпос, сохранившийся у Нижнеколымских юкагиров как цикл сказаний об Эдильвее.

По своему содержанию он отличается от подобных памятников у других народов Сибири своей моралью: главный герой, победив и уничтожив массу иноземных врагов, в конце концов оказывается покалеченным Хозяином Земли за то, что пролил слишком много человеческой крови (Фольклор юкагиров, 2005, с.177, 179, 191). В мифологических преданиях многие тексты посвящены уничтожению стариков-великанов. Эта тема представлена у многих народов Сибири. Однако здесь некоторые истории имеют чисто юкагирское завершение: в результате своей смерти старик-великан перерождается в человека – прекрасного юношу (Иохельсон, 2005, с. 343, 354).

 

Песенные жанры

 

Художники Мария и Иван Поповы. Обложка книги “Сказки,мифы и легенды лесных юкагиров”. Якутск: Якутский край, 2011

Песенные жанры отличаются импровизированным характером их содержания и простой мелодической формой. В них ярко и сильно выражена эмоциональная сторона человеческой жизни. Другой их особенностью может быть подробная описательность тех событий, которые побудили автора сочинить и исполнить песню (Крейнович, 1972, с.82-83; 89-91). Такие песни относятся к жанру «личных» («личные» песни есть у многих народов Сибири при их разном происхождении и соответственно музыкальной культуре), который сохранился у тундровых юкагиров. Нередко в такие песни вплетается речитатив. Речитативные формы в песнях представляются более древними и сохранились лишь у тундровых юкагиров. В песенном творчестве юкагиров встречаются звукоподражания животным и птицам, если о них в песне идет речь. Подобные звукоподражания (по звучанию скорее знаковые, нежели натуралистические) отнюдь не связаны с промысловым интересом юкагиров, их можно обозначить как представление о чужом языке, хотя их происхождение явно магического свойства (Игнатьева, 2005, с.94). В некоторых случаях они бывают ритуальными (например, крик ворона в обряде, связанном с добычей медведя, как у эвенков или якутов) или же действительно промысловыми и тогда натуралистически похожими (например, токующий глухарь).

Песни таежных юкагиров по мелодике и звукоряду более разнообразны, чем у тундровых, и это может быть объяснено более тесными контактами с русским населением. Таким образом, музыкальный язык таежных юкагиров обогатился и наиболее яркий тому пример – появление нового песенного жанра – андыльщины, которая пелась как по-русски (обрусевшим населением), так и по-юкагирски. По содержанию – это протяжная лирическая любовная песня, своеобразный колымский романс. При этом записи В.И. Иохельсона отразили более древнее состояние любовной песни, предполагающее диалог-состязание между певцами и отличающееся иносказательным метафорическим языком. Нечто подобное было отмечено лишь у нганасан.

У Верхнеколымских юкагиров в 1962 г. была записана песня, своей мелодикой напоминающая русскую (В приложенном к Фольклору юкагиров (2005) CD-диске она идет под номером 23). По своему содержанию она действительно оказалась связана с появлением русских в этих местах.

К «полиэтническому» жанру относятся так называемые «песни-пестушки» – шиши. Их пели для младенцев в качестве общения с ними (от слова пестовать – «нянчить»). Это миниатюрные ритмизованные высказывания, которые поются в манере, близкой к речитативам из сказок. В них встречаются как русские, так и эвенские слова, хотя манера исполнения выглядит весьма архаичной.

Танцы

 

Культура танца еще во времена В.И. Иохельсона сохранилась только у таежных юкагиров. Это хоровод лонгдоль, круговой танец, исполняемый молодежью летом во время съезда юкагиров к Верхнеколымску на Петров день. Этот танец настолько воодушевлял юкагиров, что мог продолжаться целый день. Название танца, скорее всего, описательное – «приподыматься», по манере движений танцоров: двигаясь справа налево по часовой стрелке в едином ритме они после каждого шага дважды приподымаются на носки и пятками ударяют о землю. Этот танец похож на круговой эвенский, и В.И. Иохельсон видит в нем определенное заимствование от эвенов, тем более что слова запева, организующие начало танца, эвенского происхождения, при этом юкагирская грация существенно отличает его от эвенского варианта (Иохельсон, 2005, с.191). Другой танец, «лебединый лонгдоль»– явно юкагирского происхождения: в центре круга танцуют, сменяя друг друга, пары из юноши и девушки: они представляют пантомиму, кружась вместе с внешним хороводом и взмахивая попеременно правой и левой рукой, подобно крыльям. При этом юноша кружится вокруг девушки, а она поворачиваясь к нему, стремится избежать его касаний. Движения солистов напоминают брачный танец лебедей, так же как и хоровое исполнение во время танца, основанное на звукоподражании.

 

Письменность

 

В начале ХХ столетия таежные юкагиры сохранили пиктографическую письменность. На обратной стороне бересты они кончиком ножа или костяным шилом наносили рисунки. Эта традиция имела две совершенно различные функции и соответственно сферы употребления вместе со своей особой стилистикой. Первая была мужской, – она касалась охотничьих экспедиций и связанных с ними перекочевок. Эти пиктографические сообщения были основаны на общем принципе взаимопомощи, который действовал при капризном поведении охотничьей удачи. В таких письмах сообщалось о количестве людей, маршрутах их кочевания и результатах охоты. Письма оставлялись в определенных местах – на одиноко стоящем дереве. С их помощью также якутские торговцы находили своих юкагирских потребителей. Второй род писем был исключительно женским, точнее девичьим и при этом имел определенную стилистику. В ней фигуры людей рисовались подобно сложенным зонтикам. В этих силуэтах можно обнаружить условные изображения рук и ног, а голова сливалась с телом.

У юкагиров девушке запрещено первой объясняться в любви при помощи слов. Это может делать мужчина. Поэтому любовные письма – занятие девичье, замужние женщины такими письмами не занимались. Поскольку у взрослых девушек не так уж много свободного времени, то поводом служил тот или иной праздник, в то время как собиралась молодежь. Обычно писала одна девушка, окруженная зрителями ее возраста, которые пытались отгадать значение рисунков. Если кто-то ошибался, это служило поводом для шуток и смеха, поскольку у юкагиров любовные отношения не были предметом тайны ни для сверстников, ни для родителей.

Несмотря на условность обозначений, по этим письмам видно, что мужская и женская одежда юкагиров между собой различалась мало. Фигура юноши рисовалась уже, чем фигура девушки (что было анатомически правильно), а еще девушку на этих рисунках отличает маленькая пунктирная линия, спускающаяся сверху, которая обозначает косу. (У юкагиров мужчины носили длинные волосы, но в косы их не заплетали.) Среди юкагирских фигурок на этих рисунках встречаются изображения русских женщин (у которых могли останавливаться избранники, отправившись в Верхнеколымск на ярмарку). Эти изображения определяются по форме юбки. Нередко юкагирские юноши сильно задерживались в городе, стараясь там набрать как можно больше новостей, что делало их потом желанными гостями в каждом доме. Такие долгие отсутствия подогревали у их избранниц печаль и ревность.

Фигурки могли быть нарисованы в прямоугольном ступенчатом проеме, который обозначает дом. Если дом нарисован не полностью, значит фигура в нем скоро его покинет или уже покинула. Короткие прямые линии между мужской и женской фигурами изображают их взаимные чувства, когда эти линии перекрещиваются, это обозначает любовную связь. Если же с верхушки одной фигурки в сторону другой уходила извилистая ниточка, которая заканчивалась облаком, значит мысли и чувства этого человека не находили взаимности. Нередко над одной из фигур рисовался косой крест, который обозначал ее страдания.

Плужников Н.В.
(из книги Народы Северо-Востока Сибири)

 


Об устном народном творчестве юкагиров

 

4. Женщина и медведь. Юкагирская художница Л. Дьячкова-Дускулова
Женщина и медведь. Юкагирская художница Л. Дьячкова-Дускулова

Первые комплексные и самые масштабные по охвату данных исследования по духовной и материальной культуре юкагиров Верхней Колымы провел в к. XIX – нач. XX в. выдающийся ученый-северовед В.И. Иохельсон. Собранные им более ста фольклорных текстов вошли в его фундаментальные труды «Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе» [С-Пб, 1900] и «Юкагиры и юкагиризированные тунгусы» [Нью-Йорк–Лейден, 1926].

К сожалению, обстоятельства сложились так, что фольклорный материал юкагиров, собранный В.И. Иохельсоном, представлен, в основном, творчеством верхнеколымских юкагиров. Фольклорные тексты нижнеколымских юкагиров были записаны много позже, в 1959 году научной экспедицией, организованной Институтом языка, литературы и истории Якутского филиала АН СССР. Первой крупной публикацией фольклорного наследия тундренных юкагиров является том «Фольклор юкагиров» из 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», вышедший в издательстве «Наука» в г. Новосибирске в 2005 г.

После В.И. Иохельсона в разное время сбором фольклора юкагиров занимались Н.И. Спиридонов – Тэки Одулок, Е.А. Крейнович, А.П. Лаптев, Г.Н. Курилов, А.Ф. Маликова, Л.Н. Жукова, И.А. Николаева, Л.Н. Демина, П.Е. Прокопьева и др. В количественном отношении фольклорных текстов лесных юкагиров зафиксировано намного больше, чем тундренных.

Народная традиция юкагиров делит фольклорные повествования на два крупных отдела – ньиэдьиил и чуульдьии у верхнеколымских и ньиэдьил и караваал у нижнеколымских юкагиров, обозначающие рассказ и сказку. Охарактеризовать содержание двух групп, пользуясь принятой в литературоведении классификацией жанров, достаточно сложно, поскольку здесь обнаруживаются свои особенности. На трудность определения национальных жанров указывают многие исследователи фольклора. В.Е. Гусев пишет, что даже общие для многих народов названия, такие сказка или хороводная песня, «не отражают конкретную жанровую форму, отличающуюся спецификой у каждого народа или среди определенных этнических групп» [1, с.108]. Мифологическое мировосприятие, характерное для фольклора народов традиционного типа культуры, превалирует во всех жанрах юкагирского фольклора.

Изучение фольклора верхнеколымских юкагиров с точки зрения его жанровой характеристики позволяет условно относить к первой группе ньиэдьиил мифы о происхождении объектов природы и культуры, былички о встречах с хозяевами природы, исторические предания, предания и легенды о шаманах, бытовые рассказы; к чуульдьии – этиологические сказки, объясняющие особенности окраса и облика представителей животного мира, сказки о животных, сказки о Мифических Стариках-людоедах. Это наиболее распространенные фольклорные жанры, и списки могут быть дополнены за счет отдельных произведений.

Помимо вышеназванных жанров в фольклоре лесных юкагиров существуют и такие, как благопожелания, обрядовые обращения к хозяевам природы, загадки, пословицы, поговорки.

Что касается распределения по жанрам повествовательного фольклора тундренных юкагиров, то, по Г.Н. Курилову, караваал возможно разгруппировать на произведения с элементами сказок о животных, волшебных, мифологических, бытовых; ньиэдьил делятся на собственно ньиэдьил «рассказ» и чуольэдьии ньиэдьил «рассказ о древних людях», который «приближается к преданиям и легендам, находясь как бы между караваал и ньиэдьил» [2, с. 27]. В фольклоре нижнеколымских юкагиров на основании существования устойчивой формулы по поводу содержания рассказа идьиэ чуольэдьиилэң пундутмэң «теперь о древних людях расскажу» Г.Н. Курилов обособляет еще чуольэдьии пундулпэ «сказания о древних людях», повествующие «о незаурядных людях, наделенных исключительными физическими или психическими качествами». Как и в творчестве лесных юкагиров, в фольклоре тундренных юкагиров чрезвычайно развит жанровый синкретизм.

У нижнеколымцев также сохранились образцы обрядовой поэзии, пословицы, поговорки, загадки [2, с. 27-28].

Особого внимания в фольклоре двух групп юкагиров заслуживает песенное творчество, представленное песнями различной тематики.

Между фольклором верхнеколымских и нижнеколымских юкагиров обнаруживаются значительные различия, объясняющиеся спецификой их социальной жизни, проживанием в разных природно-географических зонах (тайга и тундра), влиянием фольклора соседних народов.

Фольклор тундренных юкагиров отражает жизнь оленеводческого народа. В результате сложившихся патриархально-родовых отношений на первый план выдвигается семейно-бытовая жизнь, в сказках заметно разделение на богатых и бедных, намечается тенденция к персонификации героев, люди очень часто имеют имена. В фольклорных текстах юкагиров-тундровиков «некоторые стороны материальной и духовной культуры юкагиров не получили полного отражения» [5, с.112]. Устное творчество верхнеколымских юкагиров, охотников-рыболовов, в сравнении с нижнеколымским обнаруживает более тесные связи с мифологией.

В фольклоре юкагиров Верхней Колымы имеются мифы и мифологические сказки об образовании Земли и обустройстве мира, на которые большое влияние оказала христианская религия. В них библейские сюжеты переработаны в соответствии с мировоззрением юкагиров. Так, Христос представляется отцом хозяев Земли, устраивая Среднюю Землю, он путешествует по трём мирам Вселенной – Верхнему, Среднему и Нижнему. Христос закрывает на Средней земле отверстие в Нижний мир. Антагонистом Бога, кроме Сатаны, выступает юкагирский мифологический персонаж – чёрт Кожэ. Когда Бог делил Среднюю землю между её обитателями, Кожэ взял плохую землю, и там, где он ступал, появились ямы и бугры. Собственно юкагирские мифические произведения рассказывают, что река Колыма – это дорога богатырей-исполинов, сопки, скалы, горные вершины – окаменевшие при различных обстоятельствах люди, озёра – творения шаманов. Первые люди, согласно мифам, были маленькими, как белки.

В охотничьих обществах исключительную роль играет природное окружение, поэтому закономерно появление в фольклоре лесных юкагиров произведений, связанных с промысловым культом. Они по своим жанровым свойствам близки к преданиям, легендам и быличкам. Такие произведения рассказывают о причинах установления тех или иных охотничьих порядков, последствиях за их нарушение, встречах охотников с Хозяевами природы. К промысловому культу юкагиров восходит легенда о шестиногом лосе, рассказывающая о происхождении обряда захоронения на помосте костей лося. Непочтительное отношение к останкам лося, рассказывается в легенде, вызвало уменьшение численности лосей, и только с помощью специального обряда можно восстановить утраченную гармонию с природой.

Большое место в юкагирском фольклоре занимают всевозможные этиологические мифосказки, толкующие повадки животных и птиц, особенности их окраса и облика. Верхнеколымские юкагиры, как и все и все охотничьи народы Севера, были отличными знатоками природы во всех ее проявлениях. Творческая фантазия охотников-собирателей по-своему объясняла удивительный и разнообразный природный мир. Их этиологические произведения, по сравнению с другими юкагирскими сказками о животных, обычно односюжетны, в композиции прослеживается завязка, кульминация и развязка.

В сказках о животных у лесных юкагиров прописались заяц, медведь, лось, волк, лиса, у тундренных юкагиров частыми персонажами являются песец, олень, волк. Выбор определенного животного зависит не только от того, в каком месте проживает народ, но и обусловливается особым отношением к нему, сложившимся исторически. Так, популярность зайца у одулов и медведя у вадулов в фольклоре вообще объясняется их вероятным тотемическим происхождением.

Помимо комплекса сказок о Зайце, у верхнеколымских юкагиров выделяется цикл сказок о гигантском людоеде Мифическом Старике, образ которого, без сомнения, один из древнейших в фольклоре.

Фольклорные материалы подтверждают, что в прошлом в жизни юкагиров нередким явлением были войны. У верхнеколымских и нижнеколымских юкагиров существует немало историко-героических преданий, посвященных межродовым и межплеменным столкновениям, происходившим из-за охотничьих территорий и по законам кровной мести. В преданиях юкагирские воины обладают неимоверной, сверхъестественной ловкостью, силой и бесстрашием.

Такие повествования всё чаще выдвигают не безымянных, а конкретных героев-богатырей: Эдилвея, Халаджила ~Халандина ~Алантина, др. Этим древним преданиям не чужды моральные установки. Юкагирам не свойственна излишняя жестокость: они щадят своих врагов по их просьбе, добровольно принимают смерть, видя, что убили слишком много противников. Поведение юкагирских воинов определяется и религиозными представлениями народа: в фольклоре верхнеколымских юкагиров злодеяния и убийства не одобряются высшим божеством Солнцем, а в предании юкагиров Нижней Колымы Дух Земли наказывает храброго воина Эдилвея за проявление грубости и агрессии.

В фольклоре верхнеколымских юкагиров широкое распространение получили рассказы и предания о шаманах. Юкагирские предания гласят, что раньше у юкагиров были очень сильные шаманы. В некоторых из повествований встречаются следы былого культа шаманов-предков: они рассказывают о происхождении священных шаманских деревьев, связанных с именем какого-нибудь конкретного шамана. Записанные еще В.И. Иохельсоном, такие повествования до сих пор живут в фольклоре. Так, согласно одной легенде, молодой охотник выстрелил в чёртову девку, сидящую на дереве, и она с испуга сбросила его душу в Нижний мир. Чтобы вернуть тень юноши на землю, шаман велел сделать деревянную девушку и посадить её на дерево. В память о тех событиях дерево называют «Старым», как звали шамана, и делают ему подношения.

В фольклоре имеются повествования, в которых рассказывается о деяниях шаманов как посредников между людьми и Хозяином Земли. Особенно необходимо участие шамана, когда речь идёт о промысле крупного животного тайги – лося.

Юкагирские шаманы занимались также лечением людей – известны записанные В.И. Иохельсоном шаманские обряды врачевания. Существует предание о том, как шаман Старый спас сородичей от Большой Болезни, принеся в жертву собак и положив их у входа в дом, в который вошла Болезнь. В этом повествовании отразились особенности юкагирского шаманизма и жизненные реалии. Собаку обычно приносили в жертву в шаманских обрядах. Под Большой Болезнью в облике страшной старухи в фольклоре осталась память об ужасной болезни – оспе, косившей целые юкагирские племена.

Интересны рассказы о соперничестве шаманов между собой. В них добрые и злые, коварные шаманы предстают во всём разнообразии своих зооморфных духов-помощников, поражают фантазию их необычайные способности и возможности.

Юкагирских пословиц и поговорок сохранилось не очень много. Часто они входят в ткань фольклорных повествований, придавая им поучительность и философичность. В фольклоре эти мудрые народные выражения учат «никогда не оглядываться назад», «не терять надежду, всегда думать только о жизни», напоминают о том, что «двуногий человек всякие дни видит – счастливые и несчастливые», остроумно подмечают, что «женскую хитрость даже чёрт не опередит».

Отдельно можно выделить поговорки, смысл которых связан с определёнными фольклорными произведениями. Например, когда говорят о человеке «убежал, как заяц» [МА – материалы автора], то проводят ассоциацию с неблагодарным зайцем из сказки «Чолгораадиэ», слова «ещё песню окуня спой» [МА] намекают на искусство песнопения Окуня в мифических сказках и предназначаются болтливому человеку.

Обладая национальной самобытностью, пословицы и поговорки юкагиров, так же, как и у других народов, актуализированы на общечеловеческих ценностях. Они размышляют о ценности дружбы – «лучше собака, чем плохой друг»; предостерегают от дурного влияния – «не ходи по слову каждого человека»; высмеивают людские пороки – «трусливый человек, как заяц, старается быть красивым», «от скупости свой сок выжимает»; в лирических тонах рассуждают о любви – «где полюбишь – глаза там, где больно – рука там».

Из поговорок можно узнать о традициях народного воспитания: «если бить, и у оленя характер испортится», «вместо того чтобы ругать, лучше подскажи». Юкагиры считали, что маленький человек должен расти уверенным в своих силах и возможностях, поэтому говорили: «как ходящий ребёнок помогает, так собака не поможет».

Загадки юкагиров отражают, в основном, бытовое окружение. Если речь идёт о природных объектах, то и они сравниваются с предметами быта. Приведём несколько примеров: «три человека одного человека постоянно поддерживают» (палки, поддерживающие полог), «два человека состязаются, никто друг друга не обгонит» (лыжи), «на урасе песок рассыпан» (звёзды»), « два человека хотят поцеловаться – дотянуться не могут» (охотничья ловушка), «один человек ест-ест – не наедается» (огонь), «один человек только жиром питается» (светильник). Можно заметить, что загадываемый предмет часто отождествляется с человеком, в основе такого обычая лежат антропоморфные представления мифологической эпохи.

Широкое распространение у юкагиров получило песенное творчество. В их музыкальном наследии специалисты выделяют несколько этнических традиций, к которым относят музыку не только локальных юкагироязычных групп, но и старорусских поселенцев, сохранивших уникальные жанры юкагирского фольклора [4, с.77-78]. В песенной традиции лесных юкагиров выделяются любовные песни, колыбельные, песни-воспоминания об ушедших годах, молодости, о красотах родного края, песни-пестушки.

Среди песен тундровых юкагиров-вадулов центральное положение занимают восхваления людей и животных, благословения, песни-подражания (повторение чужой песни) и другие [4, с.78].

В настоящее время знатоками и хранителями устного народного творчества являются, в основном, старейшины, носители юкагирского языка и культуры. Именно от них записано набольшее количество фольклорных материалов.

Использованная литература:

  1. Гусев В.Е. Эстетика фольклора. – Л., 1967. – 320 с.
  2. Фольклор юкагиров// Сост. Г.Н. Курилов. – М.; Новосибирск: Наука, 2005. – 594 с.
  3. Шавров К.Б. В.И. Иохельсон. / Советская этнография, №2. – М., 1935. – с.3-13.
  4. Шейкин Ю.И. Музыкальная культура народов Северной Азии. – Якутск: РДНТ, 1996.-123 с.
  5. Юкагиры. Историко-этнографический очерк. – Новосибирск, 1975.– 244 с.

П.Е. Прокопьева, к.пед.н.,
ИГИиПМНС СО РАН

 


Сказки

 

“Большая болезнь”. Юкагирская художница Л. Дьячкова-Дускулова

С XVII в. на северо-востоке России распространилось христианство, которое оказало влияние на традиционную мифологию: Христос (иногда царь Соломон, Ной, Адам) в роли устроителя земли разделил ее между хозяевами зверей, птиц, рыб. Главой злых духов Нижнего мира считался Сатана, или Острая голова. Два брата — герои традиционного мифа о сотворении мира — носили имена Христа и Сатаны: Христос, старший брат, послал Сатану в образе гагары достать землю, нырнув в первозданный океан. Православных святых отождествляли с хозяевами природы: св. Николай являлся хранителем животных, св. Георгий — птиц, св. Петр — рыб. К этим святым обращались на охоте.

Фольклор представлен мифами, волшебными и героическими сказками (легенды, исторические предания, были, охотничьи истории). Известны своеобразные «исторические карты» — сказки, в которых рассказывается о происхождении островов на Колыме и некоторых приречных гор между отрогами хр. Черского (Аргатас) и Колымским нагорьем. Рассказчик представлял, что горы — это люди, окаменевшие при каких-нибудь обстоятельствах. Сюжеты волшебных сказок связаны с мифами о происхождении небесных тел и их систем. Персонажи некоторых сказок — старухи, ледяные старики, Дебегей. В сказках о животных действуют обитатели тайги и тундры: медведь, росомаха, лось, северный олень, рысь, лисица, волк. Особенно отмечен образ зайца, тотемного животного, умного, коварного, всепобеждающего.

Любопытная черта сказок о животных, а возможно и юкагирского фольклора вообще, — способность людей превращаться в зверей и наоборот. Чаще всего в зверя или птицу превращаются шаманы.

Музыка включает несколько различных этнических традиций, связанных с их делением на племенные группы.
Центральное место занимают песенные восхваления людей, животных или отдельных бытовых предметов; песенное благословение; колыбельный напев; краткие песенные «воспоминания», песни-подражания (повторение чужой песни). Миф, сказка, рассказ, предание, легенда тоже могут содержать песенные вставки. Иногда эти напевы по характеру приближаются к обрядовому пению. Во время камлания шаман под бубен пел от имени духов-помощников и песню вредоносного духа, и песню духа «светлого пути».

К числу обрядовых инструментов кроме бубна, олицетворяющего собой оленя и являющегося семейной святыней, относятся трубчатые конусные позвонки и колокольчики на праздничной и шаманской одежде; ботала-погремушки на рогах оленя, копытца, деревянные бруски и косточки; погремушки-обереги на детской колыбели, сделанные из рыбьего пузыря. В сухую лопатку оленя с отверстием в центре вставляли обструганную палочку. Вращая ее, производили «наигрыши»: «лай собаки», звуки, имитирующие звучание бубна и даже песенные мелодии. Музыкальным инструментом был «играющий лук», на тетиве-струне которого играли гладко выструганной палочкой-стрелой. Известны также вращалка-гуделка на нитке, тальниковый свисток, язычковая пищалка из пера птицы, язычковая ленточная пищалка из листа травы или язычковый духовой инструмент из трубчатого ствола травы, тонкий цилиндрический свисток из полой травы, сучковатая палка или рог оленя, которым проводили по стволу.

Горлохрипение на вдохе и выдохе сопровождает круговой танец и состоит из нескольких сигнальных возгласов: «хэ-йэ», «хм-льо», «хи-льа», «хэ-ха», «хм-хо», «хий-ха», «хи-хам» и т.п.
С музыкой юкагиров генетически связана музыка русских старожилов: любовная песня-диалог юноши и девушки. Благодаря контактам с русскими сохранились самодельные трехструнные лютневые инструменты с долбленым овальным и коробчатым треугольным корпусом (типа балалайки) со смычковым и щипковым способом игры на них.

Современные нижнеколымские юкагиры занимаются пушным промыслом, рыболовством, оленеводством и коневодством, верхнеколымские — огородничеством и клеточным звероводством. Сохраняются ремесла. Для национальных хозяйств выделены территории традиционного природопользования.

по материалам Энциклопедии «Арктика – мой дом: народы Севера»,
М. 2001

ru_RU
Прокрутить вверх
Прокрутить наверх