Menu
Жилище и постройки
Зимнее стационарное жилище из стволов деревьев, очищенных от ветвей. Древнее жилище — усеченно-пирамидальная полуземлянка (чандал) с каркасом из четырех столбов-деревьев, с корнями, и четырьмя поперечинами, на которые клали плоскую крышу, крытую дерном. Таежные жили в конических чумах (нума), зимой покрытых ровдугой, летом — лиственничной корой. Остов чума составляли четыре жерди, скрепленные по кругу тальником в пять-шесть рядов, и квадратная рама вверху. На жерди каркаса опирались 20-30 тонких жердей.
Пол устилали ветками и шкурами, иногда над постелями подвешивали матерчатые пологи. Чум отапливали разложенным в центре очагом, над ним устанавливали две поперечные жерди для котлов, чайников, просушивания одежды, вяления рыбы и мяса. Жили также и в больших срубных юртах с плоской или конической крышей из шестов и коры. У эвенов заимствовали цилиндроконические дома. Хозяйственные постройки — срубные амбарчики на высоких столбах с двускатной крышей и лестницей из бревен, лабазы-помосты.[1]
Жилище и хозяйственные постройки
Древние юкагиры были оседлыми жителями речных долин. До прихода тунгусских племен на их земли население огромного пространства, заселенного юкагирами, было достаточно однородно по своему образу жизни, и этому соответствовало их жилище. Все разнообразие юкагирского жилища возникает благодаря контактам с народами, пришедшими на юкагирские территории уже в историческое время.
Единственный народ, имеющий отношение к традиционному юкагирскому жилищу, с которым эти контакты велись издавна, это чукчи. Но вряд ли стали юкагиры заимствовать у чукчей конструкцию яранги вместе с кочевым образом жизни до появления в зоне тундры тунгусских племен.
Жилище оседлых юкагиров называлось чандал. Они перестали пользоваться этим типом жилища вероятно довольно скоро после прихода русских. Остатки чандалов были обнаружены в тундровой зоне. С одной стороны, местный русский старожильческий фольклор однозначно относит развалины чандалов к юкагирам. С другой стороны, среди археологических находок в этих сооружениях нет железных предметов, а дерево, из которого они были сложены, имеет следы обработки каменными орудиями. Судя по хозяйственным занятиям юкагиров как местных автохтонов, они должны были в прошлом быть оседлыми, существовать рыболовством и добывать дикого оленя на речных переправах.
Территория, которая устраивала русских поселенцев, кормила и оседлых юкагиров. Вероятно, с приходом русских довольно быстро возник недостаток в пищевых ресурсах для оседлого населения. Тогда юкагиры сменили не только места обитания, но и образ жизни. Они взяли за образец эвенов, с которыми после долгой кровопролитной борьбы юкагирам удалось поделить территорию, оставив им горные области, а за собой закрепить долины. Это подтверждают данные местных жителей, потомков русских старожилов: «В горах чандалов нет. Люди жили только по протокам» (Юкагиры, 1975, с. 89).
Археологические раскопки чандалов начались с экспедиции капитана Биллингса в 1730-е гг. Они свидетельствуют, что жилища строились из плавника и были нескольких типов: самый древний представлял собой конус, в плане имел незамкнутый овал. Опорные столбы обкладывались стволами деревьев корнями вверх. Благодаря корневому переплетению можно было устроить дымовое отверстие. Чандалы могли иметь в плане прямоугольник, тоже незамкнутый.
Этот вид построек мог иметь плоский потолок-крышу, которая крепилась на верхней части опорных столбов. Жилое пространство такого чандала представляло усеченную пирамиду. Опорных столбов обычно было четыре. Снаружи чандал обкладывался дерном. Он мог быть и полуземлянкой, и не углубляться в землю. Своим обликом поздний чандал напоминает голомо, стационарное жилище к западу от расселения юкагиров – на территории Таймыра. В то же время очертания древних овальных чандалов напоминают традиционные захоронения нганасан и энцев. Эти строения, лишенные дверного проема, окружают нарты с покойником. Учитывая общую консервативность похоронного обряда, можно предположить, что таймырские предки энцев и нганасан вместе с юкагирами представляли единую автохтонную культуру рыболовов и охотников на дикого оленя. Другим отголоском древних чандалов на Таймыре представляется овальный чум энцев, где так же, как и в чандале очаг сдвинут к одной из стен, что характерно для конического жилища с малой площадью.
В ненецком языке есть слово, характеризующее этот вид чума: нибяраха –«иглоподобный». В нем живут бедные безоленные рыболовы. Такой чум рассчитан на одну небольшую семью. Энцы еще в ХХ в., в отличие от нганасан, оставались в большей степени рыболовами и охотниками, что приближало их быт и социальное устройство к юкагирам. Раскопки чандалов показали, что эти постройки могли иметь и приличную площадь, например, 68,85 кв.м, а также площадь средней величины чума 38,5 кв.м (Юкагиры, 1975, с.92). К сожалению, пока опубликованных археологических изысканий по этому поводу недостаточно, чтобы представить себе устройство жизни оседлого юкагирского поселения.
После того как юкагиры перестали быть оседлыми, те конструкции их жилища, которые были описаны В.И. Иохельсоном на рубеже XIX – XX вв. (Иохельсон, 2005, с. 498-502), позволяют увидеть две традиции, отчетливо разделяющие обитателей тайги и тундры. Таежные юкагиры верховий Колымы использовали чум конической формы. Летом они покрывали его лиственничной корой, зимой – покрышками из лосиной или оленьей ровдуги. Покрышек было две – верхняя и нижняя. Верхнюю шили из 4-7 шкур, а нижнюю – из 5-10. По форме и конструкции жилище таежных юкагиров было схоже с эвенским, поскольку эвены были их ближайшими «бродячими» соседями.
Однако если на зимнем промысле или летней рыбалке таежные юкагиры ставили чум на основе треноги, покрывая его ровдугой, то в период дождей делали чум, покрытый лиственничной корой, который был несколько иной конструкции: основу составляли две пары массивных жердей, врезанных одна в другую. На них опирались четыре жерди поменьше, благодаря поперечинам, закрепленным на их верхних концах. На это сооружение опиралось 20-30 тонких жердей, расставленных по кругу, за исключением дверного проема. Эти жерди скреплялись 5-6 тальниковыми обручами. Такой каркас покрывался лиственничной корой, которая придавливалась снаружи жердями (Юкагиры, 1975, с.40-41).
Лиственничная кора шла на крышу и для таежных избушек-полуземлянок на зимний период. Эти избушки представляли собой небольшие срубы из той же лиственницы. Они имели окошко 15 х 20 см, затянутое рыбьим пузырем или вырезанным и примороженным куском льда. Справа от входа в углу находится открытый очаг или камин, или глинобитная печка с трубой из прутьев, обмазанных глиной. Юкагиры в отличие от русских обитателей таких избушек предпочитают не закрывать дымохода, поэтому в них, несмотря на обилие жильцов, всегда свежий воздух, а по утрам температура такая же, что и снаружи (Иохельсон, 2005, с.63). Эти избушки обычно квадратные в плане – 3 х 3 м, их высота немногим более двух метров. Крыша таких жилищ была либо плоская, либо пирамидальная (Историко-этнографический атлас, с.135. Иохельсон пишет только о плоских крышах).
Кочевое жилище тундровых юкагиров по форме и конструкции относится к цилиндро-коническим сооружениям – подобно переносным жилищам чукчей и оленных коряков, однако в нем имеются свои яркие особенности, характерные только для тундровых юкагиров. Кроме нижнеколымской области подобные сооружения бытовали и в низовьях Индигирки – у населения, имевшего в своем составе юкагирское происхождение.
Зимнее жилище подобно стационарному чандалу имело четыре опорные жерди, а не три, как в корякско-чукотской яранге или в чуме. Они вкапывались в землю. На верхушке одного из них имелось расширение с отверстием, в которое вставлялась другая жердь. На образовавшуюся развилку клали две другие опорные жерди. Их ставили под острым углом к первым двум, поскольку они еще и служили опорами для двух дверей. Двери располагались друг напротив друга, – в этом также проявлялась особенность юкагирского жилища – как летнего, так и зимнего.
Крыша устраивалась подобно крыше яранги – тонкими жердями, чей верх оказывался в развилке, а широкий низ имел отверстие и через него привязывался к жердям, лежащим горизонтально на треногах, которые представляли стены. Другой особенностью крыши юкагирского чума в отличие от яранги было отсутствие внутренних Т-образных распорок, которые выгибали крышу наподобие пузыря, приближая ее к полусфере. Распорки, вероятно, появились из-за чудовищных ветров, характерных для Камчатки и Чукотки, а полусфера более обтекаема, нежели конус. В низовьях Колымы, где был распространен юкагирский чум, ветра были слабее и специальных распорок здесь не требовалось, тем более, что зимовали тундровые юкагиры в лесной зоне.
Стены юкагирского чума устраивались из треног подобно той же яранге. Однако существуют два варианта стен для юкагирской конструкции, по крайней мере, разные источники приводят то один, то другой вариант. Первый случай – конструкция стен полностью совпадает с треногами яранги (Крейнович, 1972, с.69). Это устойчивый вариант, но съедающий внутреннее пространство, поскольку треноги располагаются внутри помещения и уже к ним наверху в развилках привязываются горизонтальные жерди. Второй случай – чисто юкагирский: тренога разворачивается веером, – две ноги стоят на земле, а третья становится перекладиной, соединяющей ее со следующей треногой (Историко-этнографический атлас, с.212-213. — Здесь эти конструкции обозначены как эвенские, но это все же вероятно заимствование от юкагиров). Это менее устойчивый вариант, но более просторный, поскольку треноги разворачиваются в плоскости, а не в объеме.
Покрышки зимнего юкагирского чума настилались на крышу по возможности в четыре слоя. Самый нижний и небольшой по размеру, сшитый из разных кусков кожи, – для защиты от огня и искр. Остальные покрышки накрывали всю крышу, свисая на стены,– следующая была также кожаной, на нее накладывалась летняя покрышка, и снаружи настилалась покрышка, сшитая из свежевыделанных продымленных оленьих кож. Стены делались однослойными из двух парных покрышек – от входа до входа с каждой стороны. Сверху они набрасывались на нижнюю часть крыши, а снизу – стелились по земле на полметра и длиннее. К стенам снаружи примыкали снежные завалинки высотой в половину человеческого роста.
Дверь делалась из оленьей шкуры мехом внутрь. Она крепилась на кожаных ремешках к опорным столбам под покрышками крыши. Снизу под нее был положен массивный обрубок дерева – в качестве порога. Интерьер кочевого жилища тундровых юкагиров, несмотря на наружное сходство его конструкции с ярангой, был ближе к чуму: в нем не было меховых пологов с собственной системой освещения и отопления, которые, собственно, и представляли собой место человеческого обитания. На земляном полу укладывались стволы деревьев в 2-3 м от стен – их закрепляли вбитыми в землю колышками. За каждым стволом располагалась отдельная семья. Между стволами и стеной настилались лежанки. Сначала в это пространство набрасывали сухих веток высотой до колена, на них укладывались прутья тальника, и все покрывалось оленьими шкурами.
Детали интерьера
Очаг напоминал открытый квадратный дощатый ящик, полностью засыпанный землей. Его высота была одинакова с высотой лежанок для того, чтобы тепло от костра стелилось по ним. Над очагом на высоте чуть выше человеческого роста висели две параллельные жерди. Они крепились к опорным столбам. На них подобно шпалам на рельсах лежало несколько перекладин. К этим перекладинам цеплялись крюки, на которые вешались над огнем котлы и чайники. Подобное устройство тоже характерно больше для чума, нежели для яранги.
Еще одна деталь интерьера, характерная для юкагирского чума с его двумя входами напротив друг друга и соответствующим сквозняком, – кожаные ширмы, сооружающиеся по обеим сторонам входа. Рядом с опорным столбом, но перпендикулярно к земле вкапывалась толстая жердь высотой в человеческий рост. Ее верхний конец был привязан к опорному столбу. К ней крепился ремнями один край кожи, а другой ее край привязывался к ближайшей треноге.
Поскольку в юкагирском чуме имелось два входа, делящих жилище на две равные части, то в нем могли обитать до четырех семей. Эти семьи по очереди пользовались очагом для приготовления пищи, но питались одна сторона отдельно от другой. У каждой семьи был свой котел. Следствием этой организации пространства было отсутствие сакрального места напротив входа, характерное для чума. Однако имелся запрет для женщин проходить между очагом и главой дома (Юкагиры, 1975, с.49).
Возводили чум женщины. Считалось, что только женщина знает, какой высоты должен быть чум. Мужчины только обеспечивали материалом, клали бревна для лежанок и (как ни странно) устанавливали очаг. Если в обычном чуме с одним входом сакральные места разделялись на женскую область (очаг) и мужскую (за очагом), то у юкагиров они сливались в области очага. Это подчеркивает обычай кормления огня, который совершался как мужчинами, так и женщинами. Тогда становится понятно, почему в юкагирской традиции очаг выстраивали мужчины. Несмотря на многие специфические отличия жилища тундровых юкагиров от корякско-чукотской яранги, которые сложились не в одночасье, а имели длительное прошлое, юкагиры считают своим древним жилищем конический чум с теми же четырьмя опорными столбами (Юкагиры, 1975, с. 65). Вероятно, при вынужденном переходе к кочевой жизни, сначала был взят за образец чандал и только спустя определенный срок конический чум вытеснила чукотская конструкция.
После весенней откочевки на север на месте оставляли опорные столбы, очаг и бревна для лежанок. Если здесь никто не умер, то к следующей зиме сюда возвращались. Дойдя на север, до границы леса, семьи, зимовавшие вместе, разбредались. В перекочевках от границы леса к летней стоянке ставили небольшой конический чум с одним входом, также имеющий четыре, а не три опорных столба, называемый по-якутски урасой. В отличие от зимнего жилища, ураса имела пол из тальниковых циновок, которые изготавливались при выходе из леса. На длительных стоянках урасу использовали как коптильню для кож и рыбы: из нее выносили все вещи, закрывали дверное и дымовое отверстия, в течение 5-7 дней внутри поддерживали тлеющий огонь.
Различие между эвенским и юкагирским традиционным жилищем прослеживается в надмогильных сооружениях тундровой зоны, символизирующих жилище покойного: если у эвенов было принято оставлять опорную треногу, то юкагиры ставили четыре опорные жерди (Юкагиры, 1975, с.67).
Летний чум
Летний чум юкагиров имел особую конструкцию, которая сохранялась еще в 1950-е гг. у населения низовьев Индигирки, относившегося к эвенам (Гурвич, 1963, с.90-93). Название чума – бои неюкагирского происхождения, по-эвенски означает «верхние покрышки чума» (Юкагиры, 1975, с.65). Однако схожее жилище было в те же годы описано юкагирскими стариками низовьев Колымы (Крейнович, 1972, с.83-84). В своих основных деталях летний чум имеет сходство с описанным выше зимним, его можно даже охарактеризовать как «полуразобранный» зимний чум юкагиров.
Так в нем вместо четырех опорных столбов использовались только два. Они ставились под небольшим углом, но не были скреплены друг с другом напрямую, поскольку их разделяли полтора с лишним метра. Между ними располагался очаг, и поэтому их связывали две горизонтальные жерди: одна очажная, а вторая – на высоте двух метров в качестве конька крыши. На этой жерди перекрещивались две поперечины, которые связывали это сооружение с двумя поясами треног, определявшими стены яранги. поскольку летняя яранга, как и зимняя имела два входа. Ее очертания в плане образовывали эллипс. Покрышки представляли собой два полотнища на полчума каждое. Боковые края имели ременные вязки, которые связывали их между собой, а на верхних углах – с двумя опорными столбами. Внизу полотнища имели петли для колышков.
В сезонных маршрутах тундровых юкагиров особое значение имели перевалочные стоянки. Они подчеркивают малооленное состояние юкагиров, то есть проблему транспортировки домашнего скарба. На этих стоянках оставляли часть вещей и пищевых припасов, не нужных в текущем сезоне. Продуманная система перевалочных стоянок подтверждает традиционный минимум оленей в юкагирском хозяйстве. С другой стороны, там летом жили старики и дети, занимаясь рыбной ловлей. Постоянным сооружением перевалочных стоянок были лабазы. Они представляли собой помост на четырех столбах, скрепленный четырьмя поперечными перекладинами, на которые клали настил из жердей. Здесь хранили одежду, – летнюю оставляли осенью, а зимнюю – поздней весной. Для этого ее высушивали и заворачивали в продымленную кожу. Подобный помост строили в лесу на зимнем промысле, чтобы уберечь шкуру и мясо убитого лося от зверей и птиц.
Такой помост сооружали высоким – выбирали четыре близко растущих дерева. С них срубали верхушки и очищали от коры. Наверху каждого ствола делали вырубку для двух поперечных перекладин, на их концах тоже делались вырубки. Концы деревьев и перекладин прочно связывались ремнями. На перекладины клали настил из толстых жердей или плах. Для помоста делали лестницу – бревно с зарубками. В качестве крыши к помосту пристраивали покатый настил. Деревья вокруг вырубали, чтобы на помост нельзя было прыгнуть сверху.
На перевалочных стоянках кроме постоянных помостов-лабазов поздней осенью устраивались сезонные ледники для хранения добытой пищи – рыбы, мяса и птицы. Их строили на поверхности замерзшей лужи. Для этого из соседнего водоема вырубались ледяные плиты высотой до пояса. Стены из таких плит могли достигать в длину до десяти метров. Когда ледник был заполнен, его перекрывали ледяными плитами, в которых делали отверстия для вентиляции. Швы плотно забивались снегом и пропитывались водой. В ледниках пища хранилась до весны. Весной за ней отправлялись экспедиции с зимнего стойбища, попутно закидывая из леса на стоянку дрова. К лету, если там оставались припасы, их перекладывали в погреба-мерзлотники, расположенные там же, но зимой пища в них портилась, поэтому и устраивались ледники.
Плужников Н.В.
(из книги Народы Северо-Востока России)