Фольклор и литература
Устное народное творчество нанайцев богато и своеобразно. Предки нанайцев оставили богатое фольклорное наследие, в котором аккумулировались их древние верования, нормы морали, принципы народной педагогики, историческая память. Основные фольклорные жанры: тэлунгу– миф, мифологический рассказ, предание, легенда, нингман– сказка-миф, волшебная сказка, сиохор– заимствованная у других народов сказка, модакан,деуруэн – скороговорки, приговорки, намбокан – загадка, а также шаманские песнопения, песни дярин, плачи.
Для эпических сказок о Мэргэне-герое и Пудин-героине характерны сочетания исторических фактов и поэтического вымысла. В них отразились быт нанайцев-охотников и соответствующие ему религиозные представления, магия, анимизм, культ предков. В отличие от сказок нингман исторические предания, мифы и легенды тэлунгу являются сказаниями о событиях, действительно имевших место в жизни. Нанайцы считали, что выдумывать тэлунгу – грех. Такие сказания передавались из поколения в поколение и рассказывались исключительно стариками. Общеизвестных песен в привычном нам понимании у нанайцев в прошлом не было. Каждая песня была индивидуальной песней-импровизацией, то есть сочинялась непосредственно в момент исполнения. С тем, что нанайская песня всегда была индивидуальной и импровизированной, связана не только изменчивость мелодии, но и нестабильность (неустойчивость) ее поэтической формы. В дярин нет привычных в современном творчестве рифм, хотя нередко используется аллитерация, то есть своеобразная «рифма наоборот», когда созвучными являются не концы строк, а их начала.
В советский период происходит развитие нанайской литературы на профессиональной основе. Сформировался отряд писателей и поэтов, появились литература, театр, музыка. Нанайской литературе, создаваемой на основе богатейшего устного народного творчества, принадлежит большое будущее. Первый нанайский поэт А.Д. Самар, погибший на фронте в годы Великой Отечественной войны, в своих стихах и песнях на родном языке воспел свой народ, сумевший создать такую своеобразную материальную и духовную культуру. Его традиции успешно продолжили и получили широкую известность нанайские писатели Г.Г. Ходжер, А.А. Пассар, В.С. Заксор, Г.А. Бельды, В.И. Гейкер, А.П. Ходжер, К.М. Бельды и другие. В музыкальном фольклоре нанайцев сформировались песни, сопровождавшие танец: трудовые, бытовые, лирические, обрядовые, шаманские. В ожидании лова, когда рыбаки собирались по вечерам вместе, разыгрывались целые представления. Наиболее искусные рассказчики тешили слушателей былями и небылицами, а в это время танцоры изображали отдельные элементы охоты, каждый рыбак сам придумывал и текст, и мелодию. Танцоры имитировали зверей, птиц, рыб, сцены охоты, рыбалки и т.д. Пожалуй, самый широко известный сын нанайского народа – эстрадный певец Кола Бельды. Его заводные песни распевали не только в Советском Союзе, благодаря ему и в мире узнали о самобытной жизни северных народов.
Особое внимание уделяется сохранению и развитию песенно-танцевального искусства нанайцев. Не может не поражать стремление людей к сохранению своей культурной среды. В Хабаровском крае регулярно проводится краевой фестиваль культуры народов Севера «Бубен дружбы», в районах края – День нанайской культуры «Ачамбори». В нанайских селах создаются национально-культурные центры, работают творческие коллективы, многие из которых носят звание народных: вокальная группа «Нани», фольклорные коллективы «Гивана», «Кэку», «Сиун», «Тасима», «Илга дярини», «Мангбо дярини» и другие.
Радует, что наряду с традиционными народными песнями появляются песни современных авторов. Так, в 2009 году к 75-летию Нанайского района Министерством культуры Хабаровского края издан сборник песен В.П. Бельды «Песни души» на русском и нанайском языках с нотами, Министерством природных ресурсов края – сборник песен Р.А. Ходжер и Н.Ч. Бельды «Миавамби дяринсални» (Песни моего сердца) на нанайском и русском языках с нотами. Выпущены компакт-диски песен молодого автора А.С. Актанко, фольклорного ансамбля «Мангбо дярини» (с. Лидога), вокальной группы «Нани» (с. Дада) Нанайского района.
Фольклор
Особый жанр составляют предания, посвященные топонимике (происхождению названия местности), возникновению родов и территориальных подразделений, различным событиям истории народа, выдающимся людям, а также сказки о животных, бытовые, волшебные, героические и детские. Музыка нанайцев родственна музыке ульчей, удэгейцев, орочей, негидальцев, эвенков, эвенов и маньчжуров. Заметно влияние монгольских народов, а также нивхов, айнов, корейцев, китайцев и русских. Песенные жанры подразделяют на лирические, игровые и эпические. Шаманскую музыку отличает повышенная эмоциональность пения (йaйaн), сопровождаемого игрой на бубне и звоном пояса с погремушками. Шаманские обряды предваряют попеременной игрой на бубне (гон-гон) помощники шамана и зрители. Музыкальные инструменты — смычковая лютня с трубчатым резонатором, дуговые — металлический и пластинчатый варганы, а также духовые инструменты различной конструкции, изготовленные из всевозможных материалов.
Сказка о девочке Айоге.
Жила-была девочка. Звали ее Айога. Все ее любили и говорили, что красивее ее никого нет ни в одном стойбище. Загордилась Айога. Стала часто любоваться собою. Глядит на себя — не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то своим отражением в воде любуется.
Некогда Айоге делом заниматься. Все только любуется собой.
Вот однажды говорит ей мать:
– Принеси воды, дочка!
Айога отвечает:
– Я могу в воду упасть.
– А ты за куст держись,- говорит ей мать.
– Руки поцарапаю.
– Рукавицы надень.
– Изорвутся,-говорит Айога. А сама все в медный таз смотрится, какая она красивая.
– Разорвутся, так зашей рукавицы иголкой.
– Иголка сломается…
– Возьми толстую иголку.
– Палец уколю.
– Наперсток возьми из крепкой равдуги.
– Наперсток прорвется.
Тут соседская девочка говорит матери Айоги:
– Давайте я за водой схожу!
Пошла и принесла воды. Замесила мать тесто, сделала лепешки. Испекла их на раскаленном очаге.
Увидела Айога лепешки и кричит:
– Дай мне лепешку, мама!
-Горячая она, руки обожжешь,-отвечает мать.
– Рукавицы надену.
– Рукавицы мокрые.
– Я их на солнце высушу.
– Покоробятся.
– Я их мялкой разомну.
– Руки заболят,- отвечает мать.- Зачем тебе, дочка, трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепешку той девочке отдам, которая рук своих не жалеет…
Взяла мать лепешку и отдала соседской девочке.
Рассердилась Айога. Пошла на реку, села на берегу и смотрит на свое отражение в воде. А соседская девочка стоит рядом и лепешку жует.
Потекли слюнки у Айоги. Стала она на девочку поглядывать. Шея у нее и вытянулась — стала длинная-длинная.
Говорит девочка Айоге:
– Возьми лепешку, мне не жалко!
Разозлилась тут Айога. Побелела вся от злости, зашипела, пальцы растопырила, замахала руками — и руки в крылья превратились.
– Не надо мне ничего-го-го!..- кричит. Не удержалась Айога на берегу.
Бултыхнулась в воду и обратилась в гуся. Плавает и кричит:
– Ах, какая я красивая! Го-го-го… Ах, какая я красивая!..
Плавала, плавала, пока говорить не разучилась. Все слова забыла. Только имя свое не забыла, чтобы с кем-нибудь ее, красавицу, не спутали. Чуть людей завидит, кричит:
-Айо-га-га-га-га!.. Айо-га-га-га!..
Волшебный кисет
Жили-были старик со старухой. Старик рыбу промышлял, а старуха дома хозяйством занималась. Не было у них ни детей, ни друзей. Были только собака да кошка. Старик поймает рыбку, а старуха разделает ее и приготовит пищу. Рыбьими костями кормили собаку и кошку, из рыбьей кожи шили себе одежду и прочие вещи.
Однажды старик с промысла привез только одну рыбку — карася, отдал его старухе, а сам у берега начал мыть сетку. Затем ее повесил, чтобы она высохла. Старуха пришла домой, села на полу и хотела приступить к разделке рыбы своим острым ножом, как вдруг карась заговорил человеческим голосом, взмолился:
– Бабушка, ты счисти с меня чешую, положи ее в котел, залей водой, посоли и вари, а меня отпусти в реку. Старуха испугалась и удивилась:
– Каких только рыб не приходилось разделывать за долгую жизнь, но рыбу, которая бы говорила человеческим голосом, никогда не видела. Удивительно!
Старуха сделала так, как просил карась: отпустила его в реку без чешуи. Чешую же всю собрала в горсть и положила в котел, налила воды, посолила, накрыла котел крышкой, потом зажгла очаг и начала варить. Сухой тальник быстро загорелся, и огонь своим пламенем лизал дно котла. Котел быстро закипел. В щели между половинами крышки пошел белый пар; нужно открыть крышку, но старуха побоялась, так как не знала, что варит. Пар все сильнее валит, так что крышку приподнимает. Старуха взяла за ручку крышки и осторожно приподняла. Дом моментально наполнился паром. Старуха посмотрела в котел, а он полон рыбы. Она взяла поварешку и начала осторожно мешать рыбу в котле. Не было конца ее радости и удивлению. В котел заложила чешуи, а оказалась рыба! Старуха позвала старика и рассказала ему все: и разговор с карасем, и что она сделала. Старик стал радоваться и удивляться. Вдвоем радуются.
– Теперь собака и кошка будут сыты. И мы поедим вдоволь,-сказала старуха.
Собака и кошка прыгали около своих хозяев. Они тоже поняли, что будут сыты.
Старуха поварешкой наложила в деревянную чашку вареной рыбы и подала старику на столик. Старик скрестил ноги и сел на краю нары. Он стал пить уху и есть вареную рыбу двумя палочками-сарби. Старуха вытащила хвост рыбы, положила в чашку и подала кошке, которая с мяуканьем ходила вокруг старухи. Рыба была горячая, и кошка чуть рот не обожгла. Она потрясла головой, передними лапками придавила рыбку, будто руками, и начала есть.
Старуха взяла другой кусок вареной рыбы и подала собаке, которая сидела и просящим взглядом смотрела на нее. Для себя старуха вареную рыбу положила в сосуд, села на корточках на нары и начала пить уху и есть вареную рыбу. В этот день они наелись досыта. Остатки вареной рыбы старуха наложила в чашку и вынесла под навес амбара.
Старик и старуха решили лечь пораньше. Кошка досыта наелась и легла на спину на нарах. Собака легла на завалинке под окном, закрыла глаза. Все спали.
В полночь старик проснулся, открыл глаза – в доме было светло. Старик разбудил старуху:
– Старуха, а старуха! Вставай, ведь уже давно день. Почему мы сегодня так долго спали?! Солнце светит!
Старуха проснулась. Правда, внутри дома было светло. Старик оделся и вышел. На улице было темно. На небе ярко мерцали звезды. Не было слышно голосов птиц. Тихо. Дул легкий ветерок, у берега еле слышно плескались слабые волны. Старик вернулся в дом, глянул на стену и увидел там кисет, не простой, а особенный, как солнце горящий, отчего в доме было светло, как в солнечный день.
С тех пор старик со старухой зажили богато. В доме у них стало просторно, чисто, уютно; одежда их была вся из шелка и других дорогих тканей, в амбаре полным-полно всяких продуктов. Собака и кошка были сыты. Однажды ночью, когда старик и старуха спали, пришли в дом две девицы, которые хотели украсть волшебный кисет, но, не найдя его, стали щекотать старуху и старика, чтобы они проснулись и сказали, где находится кисет. Старуха и старик не в силах были дальше терпеть щекотки, указали им на кисет. Девицы забрали его и ушли.
Старик со старухой после этого снова стали жить бедно. Плакали днем и ночью.
Собака и кошка вышли на берег и стали совещаться. Собака сказала кошке:
– Так жить дальше нельзя. Нам надо пойти разыскать кисет.
Кошка говорит: — Как же нам его найти? Девицы увезли кисет за девять рек и за девять морей.
– Ничего, садись на меня, а я буду переплывать реки и моря. Кисет обязательно добудем, — сказала собака.
Кошка села на собаку, и собака полезла в воду, поплыла через реку. Так они шли, переплывая реки и моря. К вечеру подошли к одной деревне. Кошка собаке говорит:
– Ты устала, отдохни здесь, а я пойду в дом хозяина села и заберу кисет. После полуночи жди меня, будь настороже.
Собака стряхнула с себя воду и легла отдохнуть.
Кошка слышит — в деревне люди пируют, шумят. В полночь стало тихо: погасли лампы, все легли спать.
Когда все уснули, кошка тихо открыла дверь и вошла в дом хозяина.
Смотрит – на печной плите, на полке, где лежат посуда и продукты, везде разбросаны недоеденные куски лепешек, горки каши. Обильно пировали! Много еды было съедено, много вина выпито! Хозяин в обуви, в одежде лежал на наре вверх лицом и храпел так, как будто гром гремел. Руки и ноги его были раскиданы. Недалеко от него на боку лежала жена, тоже одетая, с открытым ртом, вместо подушки под головой у нее стоял табачный ящик. На боковых нарах спали девицы, которые украли кисет. Они лежали на шелковых матрацах, накрытые шелковыми одеялами. Под их головами лежали мягкие пуховые подушки. На стене висел волшебный кисет, закрученный проволокой. В доме было светло как днем, все блестело.
Кошка посмотрела по сторонам, вспомнила, что после пира за остатками пищи приходят крысы; она притаилась у плиты и стала ждать воришек. Недолго кошке пришлось ждать. Из-под столба, который стоял около входа, осторожно вылезла огромная крыса. Она повела своим носом, понюхала воздух, разглядывая все своими зоркими глазами. Долго она сидела в норе и ждала, пока кончится пир и люди уснут, чтобы полакомиться остатками пищи. Теперь ее время пировать! Крыса кубарем покатилась на печку, где находилась каша, но не успела она притронуться к каше, как оказалась в лапах кошки, которая прыгнула на нее, придавила так, что та задохнулась и не могла пискнуть. Крыса сильно испугалась. От испуга у нее чуть сердце не разорвалось.
Она знала, что в лапы кошке попадешься — живой не уйти. Ведь кошка –это крысиный черт!
Но на этот раз кошка крысу не убила, только задала трудную задачу.
– Ты, крыса, молчи, не кричи, не шуми. Если люди проснутся, то ты обязательно умрешь, никуда ты от меня не уйдешь. Я бы тебя сейчас удавила, но мне нужен кисет, который висит на стене, проволокой закрученный. У тебя острые зубы, ты перегрызи проволоку и кисет отдай мне. Если ты этого не сделаешь, я тебя убью. Если добудешь кисет, я тебя не трону, а твою нору заполню кашей, горохом, лепешками, сахаром. Будешь жить сыто и богато.
Крыса еле перевела дыхание, поморгала глазами и кое-как заговорила:
– Кошка-сестрица, ты пожалей меня, не убивай, не ешь. Я сделаю все, что ты прикажешь. И сталь грызть буду и железную проволоку поломаю, а кисет добуду.
Кошка отпустила крысу. Сама же села на плиту и стала наблюдать, что делает крыса. Крыса кубарем покатилась по циновке и начала грызть железо: дринь-дринь, дринь-дринь, — отгрызла одну проволоку. В это время зашевелилась девица, которая лежала на наре и во сне бормотала:
– Эти крысы мешают людям спать, шумят.
Так побормотав, уснула, захрапела.
Крыса снова начала грызть: дринь-дринь, дринь-дринь,- еще одну проволоку порвала. Теперь со стоном зашевелилась девица, которая лежала на другой наре, и во сне начала бормотать:
– Проклятые крысы, мешают людям спать, будят. Это потому, что в доме нет кошки, привольно живут.
Так побормотав, повернулась в угол и захрапела. А крыса снова начала грызть: дринь-дринь, дринь-дринь. Затем кошке шепотом говорит:
– Сестрица-кошка, осталась только одна проволока.
– Хорошо, старайся. Я в твою нору много еды положу,- говорит кошка.
Крыса грызла-грызла и порвала последнюю проволоку, схватила кисет зубами и побежала к кошке. В это время хозяин, который спал на нарах, проснулся.
Кошка схватила кисет зубами, перепрыгнула через плиту, оттуда через бумажное окно на улицу и умчалась на берег. На берегу собака ждала кошку.
Кошка вскочила на спину собаке, крепко-накрепко держа в зубах кисет. Собака прыгнула в воду и быстро поплыла на другой берег реки.
Хозяин совсем проснулся и поднял шум, гам, всех разбудил.
– В нашем доме воры! — кричал он. Жена его зажгла лампу. Все искали вора по дому, но не нашли. Зажгли факел, вышли на улицу и начали искать следы вора. Никаких следов не было. А крыса юркнула к себе в нору и ела кашу, горох, лепешки, сахар.
Собака и кошка, переплывая моря и реки, наконец-то к утру добрались до дома. Кисет снова повесили на стену и легли спать.
Старик утром проснулся, видит – в доме снова светло, волшебный кисет висит на стене, а на наре спят молодец и девица. Старик разбудил старуху и говорит:
– Старуха, а старуха, вставай, смотри, какие у нас хорошие помощники.
Старик и старуха сильно обрадовались тому, что кисет снова вернулся в дом, и тому, что они приобрели детей. Они снова богато зажили. Старик сетками и острогой рыбу промышлял, старуха по хозяйству заботилась и помогала своей невестке, а молодец в тайгу ходил, зверя и дичь добывал. И он был такой охотник, что всякий зверь, увидев дорогу молодца, прежде чем перейти ее, плакал, всякая птица, перед тем как над ним пролететь, рыдала.
