В нижней части бассейна Амура, в Приморье и на Сахалине рассе¬лен ряд сибирских народов, сходных между собой по язы¬ку, хозяйству, быту и историческому прошлому. Это нанайцы, ульчи, удэгейцы, ороки, орочи и негидальцы. Все они говорят на близ¬ких друг другу языках тунгусо-маньчжурской группы и противопостав¬ляются в этом отношении еще одному народу Амурского лимана и Сахалина — палеоазиатам-нивхам. Акад. Л. Шренк, путешествовавший по Амуру в 50 годах XIX в., выделил в населении Амура все указанные выше группы в качестве отдельных народов. Крупнейший исследователь народов Амура Л. Я. Штернберг считал нанайцев, ульчей, ороков и орочей одной народностью. Он исходил при этом из наличия у всех этих групп термина «нани» в качестве одного из самоназваний. Штернберг предлагал называть нанайцев (голь¬дов) нижнеамурскими нани, ульчей — низовоамурскими нани, ороков — сахалинскими нани и орочей — юго-восточными нани. Несомненно, что в культуре всех этих групп имеется много общего; во многом сходны и их языки. Анализ родового состава (наличие многих общих родовых названий) также свидетельствует, что по происхождению они тесно связаны друг с другом.
Выше, в разделе, посвященном древнему населению Сибири, было указано, что в неолитическую эпоху на нижнем Амуре была распространена культура, резко отличавшаяся от культуры Прибайкалья и северо-восточной Сибири. Для амурского неолита характерны подземные жилища, отражающие оседлый образ жизни неолитических обитателей берегов Амура, плоскодонная керамика со спиральным орнаментом, резко отличная от круглодонной керамики с прямолинейно-геометрическим орнаментом неолита Сибири. Керамика Амура тяготеет к неолитическим культурам Маньчжурии и Северного Китая.
Главным занятием неолитического населения Приамурья и Приморья было рыболовство, чем и следует объяснить его оседлый образ жизни. В культуре населения Амура можно проследить целый ряд черт сходства с неолитической культурой этой области. Это сходство прослеживается в культуре всех этнических групп Амура, но непосредственными потомками неолитического населения Амура следует, по-видимому, считать палеоазиатов нивхов. Палеоазиатские по языку племена, в какой-то степени родственные нивхам, были несомненно распространены в прошлом значительно выше по Амуру. Есть основания считать, что для этих палеоазиа¬тов Амура были характерны: оседлое рыболовство, землянки, ездовое собаководство со специфическим типом упряжки, сбруи и нарты, одежда из рыбьей кожи, собачьих, а в устье Амура и из тюленьих шкур, некото¬рые черты культа, связанные с рыболовством и почитанием реки. Отдель¬ные эти черты мы прослеживаем у всех народов Амура.
В настоящее время, за исключением нивхов, коренное население Ниж¬него Приамурья говорит, как известно, на языках тунгусо-маньчжурской группы. Уже это одно указывает на тесные исторические связи этих народностей с эвенками Сибири. В языках народов Нижнего Приамурья лексические и грамматические элементы эвенкийского языка преобладают над элементами маньчжурского языка.
В составе нанайцев, ульчей и других тунгусо-маньчжурских народностей Нижнего Приамурья прослеживается целый ряд родов эвенкийского происхождения. В культуре народов Амура прослеживаются также особенности, свойственные более северной таежной культуре эвенков. Таковы эвенкийского типа большие лыжи, подклеенные камусом, конический чум, лодка-берестянка, очень характерная для эвенков форма колы¬бели, такая своеобразная деталь одежды, как нагрудник, и некоторые другие элементы культуры.
Но наряду с этим, все народы Амура (в особенности нанайцы) испы-тали на себе, кроме того, многовековое влияние маньчжуров и китай¬цев. Это влияние сказалось, например, в широко распространенном типе одежды — халате, запахивающемся направо, зимнем жилище типа фанзы с отапливаемыми нарами — канами, в утвари, украшениях, некоторых мотивах орнамента и т. д.
Древнейшие китайские известия называют население Амура, Сунгари и Уссури II—I тысячелетия до н. э. общим названием «сушень». Сушени описываются как дикий народ, не знавший хлеба и питавшийся сырым мясом. Они выделывали стрелы с каменными наконечниками, жили в зем-лянках, занимались охотой и рыболовством. В I в. до н. э. китайские известия называют здесь тунгусские племена илоу. Илоу, как и сушени, входили в сферу влияния Китая. Они занимались охотой и рыболовством, но отчасти заимствовали у китайцев земледелие, разводили свиней, лошадей и рогатый скот. Часть илоу, жившая по нижнему Амуру, сохраняла быт рыболовов-охотников и не признавала власти Китая. В V—VII вв. н. э. население этой области известно было в китайских источниках под названием «уцзи» и «мохэ». Эти племена мало отличались от илоу.
В начале VIII в. на территории Маньчжурии и Северной Кореи складывается государство Бохай, в пределы которого входила и значительная часть современного Приморья. Бохайское государство (719—925 гг. н. э.) оказало несомненно влияние на народы Приморья. В эту эпоху в низовьях Амура, у оз. Кизи, китайские историки называют племена кушо (кушо-бу), в которых можно видеть айнов (куши, куи — так именовали айнов ительмены Камчатки, народы Амура, а также маньчжуры и китайцы).
Основные этапы позднейшей истории Приамурья рисуются следующим образом. После падения под натиском киданей Бохайского государства, а затем и в период государства чжурчженей — нюйчжей(1125—1280 гг.), большая часть рассматриваемой нами территории не входила в состав государств киданей и чжурчженей. В китайских источниках низовья Амура в этот период описываются как земля цзи-ля-ми (ги-ля-ми), т. е. нивхов. В [преданиях народов Амура отразилась и эпоха монгольской династии в Китае (1280—1368 гг.).
Большой интерес представляет памятник, относящийся к минской династии в Китае (1368—1644 гг.), — знаменитая плита с надписью на трех языках (китайском, чжурчженском и монгольском), поставленная на Тыр- ском утесе против впадения Амгуни в Амур. Эта надпись сообщает о том, что в 1413 г. сюда прибыл с отрядом китайский чиновник Ишиха, обложивший население данью. Ишиха пишет, что страна эта населена цзи-ля-ми и «другими дикарями», которые не знают земледелия, «разводят собак», «занимаются рыболовством, питаются мясом, одеваются в шкуры и любят стрелять из луков». Тот же Ишиха в 1434 г. повторяет свой поход.
По археологическим данным, в минскую эпоху уже широко были распространены жилища с теплыми нарами — канами, посуда и другие предметы маньчжуро-китайской культуры. В 40-х годах XVII в. на Амур проникают первые отряды русских ка-заков. Первые известия об Амуре русские получили еще в 30-х годах от эвенков и юкагиров. В 1643 г. на Амур спускается по Зее «письменный голова» Василий Поярков, в сопровождении 130 человек казаков и промышленных людей. К 1649 г. относится первый поход на Амур Е. П. Хабарова.
По сведениям казаков, этнический состав населения Амура в первой половине XVII в. рисуется следующим образом. Верхнее течение Амура вниз до устья Зеи было заселено даурами. Дауры говорили на монголь-ском языке, занимались земледелием, жили в крупных укрепленных селениях, имели в значительном количестве скот и лошадей. Ниже по тече-нию Амура жили дючеры (дзючеры, джучеры). Они говорили на маньчжурском языке. В бассейне р. Зеи жили эвенки — манегры, а в бассейне Бурей — бирары, имевшие лошадей. Ниже устья Уссури, где кончались в то время поселения дючеров, жили натки (их называли также ачанами). Есть все основания думать, что натки (ачаны) — это нанайцы. Основное самоназвание нанайцев — нанай — «местный человек» (на — «место», «земля», пай — «человек»). Из других самоназваний укажем на киле и акани. Самоназвания «нанай», «киле» и «акани» соответствуют трем группам нанайского населения, отличающимся некоторыми особенно¬стями в области хозяйства, быта, языка и фольклора. Но несмотря на отличия, эти группы не являются в настоящее время самостоятельными этническими единицами.
Представители этих групп живут более или менее смешанно друг с другом, но собственно нанай расселены наиболее компактной массой в основном в долине Амура. Места наибольшей кон¬центрации киле — рр. Кур и Горин, система оз. Болонь и правобережье Амура, от оз. Гасян до р. Хунгари. Акани населяют преимущественно левые притоки Уссури, Сунгари и Уссурийско-Сунгарийское междуречье и являются, таким образом, зарубежными нанайцами. Название «киле» встречается в литературных источниках XVII — вв. в различных вариантах: киль, кили, киле,киленг, килер, чилин- даза и т. д. Изучение названий, применяемых различными народами Амура для обозначения этой группы нанайцев, позволяет высказать предполо¬жение об ее эвенкийском происхождении.
Название «акани» происходит, возможно, от слова аха, что значит по-нанайски «раб», «слуга». Это обусловлено, вероятно, тем, что зарубежная группа нанайцев эксплуатировалась маньчжурами и китайцами в большей степени, чем остальные нанайцы, и действительно находилась на положении рабов. Наименование «ачаны», встречающееся в русских исторических документах XVII в., относящееся к нанайцам и ульчам, является, по-видимому, видоизменением термина «акани».
Среди различных групп нанайцев существовали, в зависимости от их местообитания в верхней или в нижней по отношению к другой группе части рек, два основных взаимоназвания: хэдзеэн (живущие ниже по реке) и голъди (живущие выше по реке), встречавшиеся в самых различных вариантах. Маньчжурский вариант названия «хэдзеэн» — хэчжень от-носился первоначально ко всем народам Амура, а впоследствии закре-пился за нанайцами и ульчами. «Нижние» нанайцы называли нанайцев, живущих выше по течению Амура (от Комсомольска до устья Уссури) голди, а эти последние именовали зарубежных, т. е. самых «верхних» нанайцев, — солды, солдон. Ульчи называли нанайцев голды, орочи — гогды, негидальцы — голдых, удэгейцы — мангму (амурские), нивхи — янты (нижние), чолдох, чолдок (остальные). Японцы называли нанайцев сята, сантан и кордекке. Термин «гольды» вошел в литературу в сере¬дине XIX в. как общее название для нанайцев.
Тадзы, таузе (русск. «тазы») — общее китайское название нижнеамур¬ских народов. Вариантом его является юпитадзы, т. е. «рыбокожие тазы» — термин, в основном относящийся к нанайцам. Называли нанайцев китайцы также ши-щоаньбу, т. е. «пользующиеся собаками», туанг-мао-цзе, т. е. «бритоголовые»; наименование нанайцев в современных китайских географических и этнографических описаниях — ва-эр-ка. В русских известиях XVII в., помимо термина «ачаны», имеется наи-менование «натки», которое можно рассматривать как производное от «нгатки», «нгатку», «нгаткуй»—наименования нанайцев и ульчей эвен-ками, якутами и негидальцами.
Помимо перечисленных названий и самоназваний нанайского народа существуют многочисленные обозначения территориальных групп нанайцев. Жители собственно Амура называют себя мангонкан (диалектологи-чески мангу, мангбо) — «амурские», «большеречные», слово производное от Манго, которым обозначается большая река вообще и Амур в частности. Жители притоков Амура называют себя биранкан или оникан — «реч¬ные», так как слова бира и они означают «река». Жители озер называют себя хэвэнкэн — «озерные», от хэвэн — «озеро». Кроме того, употребляются термины, связанные с наименованием реки или озера; например: урмин- кьн — «жители Урмина», урсункэн — «жители Уссури» или боланкан — «жители озера Болонь» и т. д.
По языку нанайцы относятся, как указывалось, к маньчжурской подгруппе тунгусо-маньчжурской языковой группы. Язык нанайцев включил элементы языков племен, вошедших в состав этого народа, а именно: ряд элементов маньчжурского языка, значительное количество элементов эвенкийского языка и, наконец, ряд элементов более древних языков, отложившихся во всех тунгусо-маньчжурских языках нижнего Приамурья и Приморья. Основные две группы в лексике — общетунгусская и маньчжурская, незначительный процент составляют китайская и какая-то более древняя лексика. Как и всякий язык народов Советского Союза, нанайский язык имеет значительное количество русских слов. Нанайский язык объединяет две группы говоров: верховскую (вверх по р. Амуру от с. Найхин) и низовскую (вниз от с. Найхин).
Проблема происхождения современных нанайцев крайне сложна. Наиболее распространена теория их маньчжурского происхождения. Представители этой концепции, акад. Л. Шренк, И. Лопатин и др., полагали, что родина нанайцев находилась по соседству с маньчжурами, у подножия хр. Шан-Алиня (Чан-бай-шана), откуда маньчжуры распространились по бассейну Сунгари, а нанайцы спустились в долину Уссури и достигли нижнего Амура. Этот взгляд противоречит фактическому материалу, который свидетельствует о несравненно более сложной истории образования нанайцев. Другую точку зрения на происхождение нанайцев развивал Л. Я. Штернберг, который считал, что нанайцы «по составу и истории своих родов представляют конгломерат родов самого различного происхождения», и рассматривал группу киле как потомков эвенкийских родов. Точка зрения Штернберга правильно подчеркивает сложность родового состава нанайцев.
Проблема происхождения нанайцев неразрывно связана с вопросами происхождения всех других амурских народов, в том числе и нивхов. По отношению к нанайцам можно привести следующие факты, связанные с их историей и указывающие на наличие в их составе как потомков древ¬него аборигенного населения, так и различных тунгусских и маньчжурских групп и даже китайцев и, может быть, монголов.
Среди нанайских родов выделяется группа (например роды Гаил, Гэйкар, несколько подразделений рода Бельды и др.), считающая себя аборигенной. Эта часть нанайцев, по фольклорным данным, всегда занима¬лась рыболовством и охотой, держала ездовых собак. В составе нанайцев рода Бельды намечается ряд подразделений, среди которых имеется и айнское по происхождению. Нанайцы этого подразделения именуют себя в преданиях куи и ведут свое происхождение от хозяина моря Тэму. Исконным местообитанием их предков, по преданиям, были острова, откуда они переселились на материк. Группа нанайских родов — Донкан, Юкэмин- кэн, Удынкэн, Самагир и др. — называет себя киле. Л. Я. Штернберг считал киле кочевыми тунгусскими родами, осевшими среди нанайцев. По данным нанайских исторических преданий, киле среди нанайцев представляют собой ряд родов, включающих в основном потомков биджан- ских, кур-урмийских и амгуньских эвенков, в прошлом оленеводов. Самагир (Самар) — род эвенкийского происхождения, позднее других влившийся в состав нанайцев. Мысль о тунгусском происхождении киле подтверждается вышеприведенными данными о самоназвании, а также языковыми и фольклорными материалами. Язык киле (особый диалект нанайского языка) по своим фонетическим, морфологическим и лексическим особенностям может быть сближен с эвенкийским. Преобладание у киле охоты над рыболовством также сближает их с эвенками.
В 1858—1860 гг., когда по Айгунскому и Пекинскому договорам весь левый берег Амура и Уссурийский край отошли к России, началась массовая русская колонизация. Низовья Амура и Сахалин заселялись в ад-министративном порядке казаками, вольными колонистами и ссыльными. Позже развилась здесь капиталистическая рыбопромышленность. Оттеснение населения с лучших рыболовных угодий, торговая эксплуатация привели коренное население к обнищанию. Особенно угрожающие размеры приняла эксплуатация этого населения в 90-х годах прошлого века, на что вынуждена была обратить внимание даже местная администрация. В то же время развитие рыбной промышленности и транспорта, основание городов, постоянное соседство и общение с трудовым русским населением способствовали проникновению к народам Амура более высокой культуры. Они стали заводить лошадей, а вместе с этим и заниматься сенокошением, устраивали огороды; в их рыболовство проникли более совершенные орудия. Отдельные нанайцы, ульчи, нивхи стали учиться грамоте. Торговля с русскими способствовала уско¬рению процесса разложения натурального хозяйства нанайцев. В на¬чале XX в. хозяйство нанайцев было уже полутоварным.
Царские власти ввели среди народностей Амура институт сельских старост, которые подчинялись окружным начальникам (исправникам). Но и после перехода в подданство России нанайцы сохраняли свои старые связи с маньчжурами и китайцами. Они сбывали часть охотничье-рыболовецкой продукции китайским купцам, которые снабжали их необходимыми товарами и держали по-прежнему в кабале.
Жестокой торгово-ростовщической эксплуатации подвергались нанайцы со стороны торговцев из своей среды. К этому присоединялась тяжелая эксплуатация трудящихся нанайцев со стороны русских купцов и промышленников, наживавших огромные богатства при скупке пушнины и рыбы у населения. Кулацкая часть русского крестьянства захватывала лучшие рыболовные участки, эксплуатировала нанайцев как дешевую рабочую силу на покосах и рыбалках.
До революции на территории расселения нанайцев и ульчей было всего 8 школ (найхинская, торгонская, кондонская и др.)- Школы ютились в дымных, грязных и темных фанзах. Население не видело пользы от школы и неохотно отдавало туда детей; в школу попадали главным образом сироты и дети бедноты, так как зажиточная часть населения отку-палась от нее взятками. Результатом такой «просветительной» деятель-ности было почти полное отсутствие грамотности среди нанайцев на тот период.
