Хадри Окотетто

Хадри по ненецки

Хадри Окотетто

 

 

Мы с Хадри познакомились 2015 году в Исландии во время культурных мероприятий международного конгресса арктический народов “Arctic circle».

Участники культурных мероприятий конгресса “Arctic circle»
Хадри не смотря на свой молодой возраст очень хорошо знает свою культуру, язык и работает над тем, чтобы о его народе знали больше и лучше. Я могу сказать он один из тех кто, кого вырвали в 7 летнем возрасте из тундры в другую языковую среду, в другой мир и он вполне успешно интегрировался, получил хорошее образование, перенял западную и сохранил свою традиционную культуру. И именно эти навыки ему помогают распространять и приумножать свою ненецкую культуру.

В этой работе хочу, на примере своего друга Хадри познакомить с историей как из тундры дети поступают в школу.

История о том как Хадри пошел в школу или как его увезли из тундры…

Еще весной мне сказали что осенью я отправлюсь учиться в школу-интернат, как и мой старший брат Артур, который старше меня на 9 лет. Мне пытались рассказать, что там будет хорошо, будет много детей и много игр. Тогда же, я узнал, что у меня есть русское имя – Артем. К нему я не привык до сих пор, оно какое-то чужое, не мое. Летом с мамой и тетей мы учили буквы и русский язык, но это все у меня не укладывалось в голове, я не хотел учиться и учить чужой язык. Мне казалось, что если я не выучу буквы и язык, то меня точно не заберут.

Я почему-то отчетливо помню серые августовские дни, грусть, холод, сырость.

Меня и Артура наш дедушка должен был отвезти на другое стойбище, туда куда свозили всех детей из нашей тундры. День отъезда стремительно приближался.

Каждый год в нашей семье в августе проводят ритуал проводов детей с забоем оленя, вокруг шеи которого три раза проводят нашими поясами и шапками. Семья просит у духов рода защитить нас на чужой земле, дать нам силы хорошо учиться, получать знания и чтобы болезни обходили стороной. Это священное действо окончательно дает понять, что день отъезда наступил и что уже время не будет тянуться.

Тогда, осенью 1999 г. наше стойбище состояло из двух чумов, мы пили последний чай перед отправлением в дальнюю дорогу и тогда у меня созрел план сбежать подальше от чумов, а пока меня будут искать Артур и дедушка уедут далеко, а я останусь в родном чуме.

Я попил чай в своем чуме и сказал, что пойду в соседний, чтобы узнать допил ли дедушка чай и готов ли выезжать. Меня отпустили. В соседнем чуме я выпил чашку чая и сказал, что пойду в свой чум собирать вещи и переоденусь. На улице никого не было и я побежал к оврагам, чтобы по ним уйти как можно дальше от чумов. Шел мелкий дождик, который мочит все и смывает даже туман. Тумана не было, он бы так мне помог сейчас скрыться от всех. Когда приходилось подниматься на возвышенности, я полз как охотник выслеживающий дикого оленя и бежал по низинам, как зверь укрывающийся от погони охотничьих собак. Вскоре я услышал крики людей, они кажется заметили что меня нет, а возможно и увидели меня…

Ямальская тундра очень ровная и можно окинуть взглядом ее просторы на несколько десятков километров вокруг. Осенью земля начинает желтеть, но вместе с тем рождается множество красок, она усыпана ягодами и грибами, запахи уходящего лета заполняют все вокруг.

Обычно треугольники чумов на горизонте и запах дыма радуют уютом и теплом, но сейчас они стали местом побега, местом откуда за мной бежал страх неизвестности. Мелкий дождь мочил мне малицу. Дождевая вода, смешавшись с моим потом и слезами стекала по моему лицу и затекала под одежду, вода накопившаяся между кочками заполняла мои сапоги. Под ногами чавкала болотистая земля и временами дерн подо мной лопался и ноги утопали в глине. Все тело стало дрожать холода и страха, не давая мне бежать быстрее. Силы покидали меня, мне стало не хватать воздуха. Во время бега я смотрел на землю и с усталостью полюбовался последними тундровыми цветами, но они меня не радовали – я уеду, а они останутся здесь. Казалось будто я прощался с родной землей и упав на нее просил силы, чтобы преодолеть все то, что ожидает меня там, где люди не кочуют, там где нет оленей и родных людей. Меня пугало расстояние на которое уеду, а я еще ни разу не уезжал так на долго. Там будут чужие люди, чужой мир, чужие порядки. Мои родители не смогут приехать зимой на оленях, это слишком далеко. Я устал бежать, меня догнали на оленьей упряжке. Несмотря на мои крики, плач и почти закончившиеся слезы, силой посадили на нарту и повезли на стойбище.

Сборы в чуме были тихими, я уже не плакал, пришло смирение и никто не плакал вокруг, не было никакой суеты, как возможно могло бы быть где-то, но только не в тундре. Я смирился, потому что понял что здесь, на стойбище совершить второй побег уже не удастся, меня могут снова поймать.

Теперь спустя много лет приходит понимание того, что переживали все, просто они не могли показать своих чувств, они старались сделать так, чтобы этот день, не был самым ужасным для меня.

Наш багаж уложили на нарту, мама дала немного еды в красивом мешочке, чтобы я мог перекусить в пути и усадила на дедушкину нарту. Упряжки тронулись в путь. На эту стоянку потом я много раз буду возвращаться в своих снах, со слезами заснув в интернатской кровати, но стоянка каждый раз уже будет пустой и я буду всю ночь во сне искать стойбище, в одиночестве гуляя по тундре, от одного тругольника на горизонте, до другого.

Жители стойбища долго смотрели нам вслед, они стояли пока наши упряжки не скрылись из виду. Мы ехали долго, с множеством остановок. Почти все это время я тихо плакал, с огромным комом застрявшим в горле. В пути много раз засыпал под покачивание нарты и видел сны в которых просыпался в своем чуме, рядом с бабулей, но потом сон уходил, открыв глаза я видел густой туман застилающий тундру, который можно было потрогать руками и снова становилось грустно.

На стойбище куда мы ехали, уже привезли остальных детей. Вертолет мы ждали несколько дней и каждый день были игры, смех и радость, но страх того что прилетит вертолет и увезет нас далеко на целую вечность, постоянно находился где-то рядом. Однажды, почти всю ночь гремел гром и мне снилось что это грохот железной птицы-вертолет, которая приземляется, в тундре и поглощает детей и переваривает их в своем огромном брюхе.

И вот где-то далеко раздался гул МИ-8, вскоре мы уже смогли увидеть его среди облаков. Да он прилетел, нам пора. Мои руки и ноги перестали меня слушаться, как будто я превратился в каменного идола – пэ сядэй. Дедушка заботливо переодел меня в русскую одежду, а ненецкую сложил в мешок, чтобы весной я мог вернуться в ней обратно. Дед сказал свои последние наставления, попытался приободрить меня и нас посадили в брюхо летающего судна – тиртя н,ано. Во время полёта я смотрел в окно и мои мысли улетали далеко на Север, где остался мой дом. Лежа на плече брата я заснул. Это был первый сон, в котором я пришел на пустую стоянку, откуда меня, увезли. Этот сон потом повторится много раз и станет одним из моих кошмаров…

Среди этих детей Хадри на верталете Ми-8 летит с тундры в школу.

 

Я с Хадри играем импровизацию на хомусе
Василий Батагай – долган, Алексей Чунанчар – нганасан, Хадри Окотетто – ненец, Туяра Жиркова – саха, экспромт импровизация на хомусе.

Хадри Окотетто о себе

Хадри Окотетто

 

Сказка-скороговорка о старухе Сюнька

Сказка скороговорка о старухе Сюнька

 

Туяра Анатольевна Жиркова,
магистрант М-ВК-18

Оставьте комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.

ru_RU
Прокрутить вверх
Прокрутить наверх