Вепсская свадьба
Свадьба, как известно, важнейшие события в жизни людей. В прежние времена она сопровождалось обилием всевозможных обрядов, примет и заговоров, так как привлекала внимание злых сил, отгородить от которых мог лишь «сведущий», «знающий», «могучий» человек – знахарь, колдун против заговора которого ничто не могло устоять. Свадебные торжества продолжались от двух до четырёх дней. Обычно парень высматривал себе невесту в зимнее время на беседах (начиная с Покрова дня).
Сватья ездили тайно, чтобы никто не видел и не сглазил сватовство, не разузнали, если «дело» не состоялась.
Когда отец жениха шёл сватать, его жена снимала свой по повойник (головной убор) и бросала ему вслед, чтобы невеста пошла за женихом, как повойник за стариком. Сват прятал повойник за пазуху в надежде, что не получит отказа.
При входе в дом невесты сваты сваты, стоя у порога, дотрагивались рукой до печки, чтобы не отказали. Затем проходили дальше «воронца» (полка на уровне потолка) и старались сесть под матицу (элемент потолка).
На стол перед сватами обязательно ставили яичницу.
Рукобитье сопровождалось торжественным обедом: щи с говядиной, холодные, с картофелем и луком, к щам подавались калитки с горохом или толокном. На второе – каша крупянка, реже из пшена или рыбное блюдо с овсяными блинами. На третье подавался картофель жареный, а на четвёртое – яичница. Картофель и яичницу брали не ложками, а прямо пальцами, покрытыми блинами («мачут блином»).
После торжественного обеда сваты надевали шубы или кафтаны, шапку и рукавицы, а затем через стол три раза ударяли друг друга по руке в знак заключения союза и через стол три раза целовались «в крестики».
В момент рукобитья невеста выходила «на крылечко покликать» своих родителей, если они не умерли. Затем невеста с покрытой платком головой ходила по полу избы и причитала.
Жениха «крестили» полотенцем невесты, а сверху углом накидывали шелковый платок от невесты и завязывали концы платка узлом на груди. Жениху давалось вышитое полотенце с широким узором и кружевами, а его отцу – полотенце похуже. Матери жениха невеста посылала рубашку, повойник, пояс, сестрам и братьям жениха – платки.
Накануне свадьбы жених устраивал у себя «парневик». Тон празднику задавал дружка – искусно знавший обряды свадьбы, охранявший новобрачных от «злых духов», «худого глаза», «от порчи», умеющий веселить народ.
Со сватовства ехали с колокольчиком, возвещая всем, что парень «едет не с марухою», а высватал, «свадьба на дне».
Невеста горько плакала, обращаясь к отцу, братьям, сестрам и подружкам.
Между «парневиком» и «девишником» общее проявлялось в прощании с «вольной волюшкой», молодечеством. Но у невесты это выражалось причитаниями и слезами, а у жениха -песнями и плясками.
Обычно дружка мыл жениха в бане, и как верное средство от «призора», одевал на поясницу жениха полоску старой сети – мережи с высушенной щучьей головой, кусочек уголька и глину.
Рубаха и порты жениха, одетые на свадьбу, сохранялись до смерти: в них одевали покойника и клали в гроб.
В доме невесты все стены обвешивали вышитыми полотенцами.
Для счастья невесты выполнялось еще больше всевозможных средств, чем у жениха.
Сваха – опытная в свадебном обряде женщина – следила за каждым шагом невесты, во всем заботливо оберегая ее.
Она мыла невесту в бане, натирала ее солью, ставила на противень или сковороду, окачивая водой, которой угощали жениха, чтобы привязать его к невесте – жене и заслужить любовь у родственников, и которую также употребляли в тесто для рыбников. «Кромку» благословленного хлеба сваха клала за пазуху невесте, которая держала ее все время и съедала ее в мужнином доме, чтобы не тосковала по своим родным.
Сваха приводила невесту в церковь, раздевала и одевала ее после венца, вела брачному ложу.
За причитания невесте парни давали деньги, девки – пояса, бабы – повойник. Затем начинались причитания на предметы, необходимые невесте в бане: платье, веник, мыло. Перед баней сваха подметала путь веником, очищая дорогу перед невестой. В некоторых местах вместо бани невеста шла «в печку», где она сидела, затем натирала лицо солью. Эту соль добавляли в пироги, похлёбку, предварительно поколдовав на неё, чтобы присушить своего избранника.
В бане невесту парили шелковым веником, наломанным перед Иваном Купалой (23 июня). После бани сваха укладывала в сетку из мережи щучий зуб, кусочки из глины и свечки и опоясывала этим поясом невесту.
При одевании невесты происходило и новое рождение дочери (Матка снова переродит невесту). Для этого мать поднимала правую ногу на левую, а невеста проходила по эту ногу, затем обходила три раза свою мать с поцелуем. Мать говорила: «Умела свое дитя родить, умею и в люди пустить».
Затем следовали причитания невесты матери, отцу, братьям, сестрам, теткам и тд.
Расчесывание волос сопровождалось плачем невесты.
Близкая подруга заплетала в косу красоту – ленту разных цветов. «Красота» представляла широкую ленту на твердой основе, усеянную бусами и другими украшениями, сзади крепился пучок разноцветных лент.
В день венчания устраивался свадебный поезд.
В этот день мать жениха вдевала жилетку сына иголку без ушка.
Жених и невеста надевали на крест по кусочку янтаря, чтобы «не пристал призор». А носили янтарь шесть недель.
Все события происходили на фоне длинных свадебных песен.
Благославление жениха происходило хлебом, иконой и деньгами, золотом или серебром, но только не медными. Эти деньги жених должен был хранить «пока жив будет».
После благословление хлеба надрезали крестообразно на четыре части, а в разрез вставляли соломку и икону.
Дружка трижды обходил свадебный поезд со словами заклинания.
На дороге поезда устраивали заставы.
Утром у невесты звучали причитания. Невеста покрывала голову платком и начинала ходить «по полу избы – красоваться».
Перед божницей горела свеча из белого воска.
Невесту одевали к столу (одевал её брат).
Свадебный обед состоял из щей, калиток, пирогов и хлеба.
Мелкие крошки с обеденного стола У невесты и жениха собирались и хранились шесть недель. Если что «плохо сядет», т.е. что-нибудь случится, эти крошки «отдают дружке», которые «кое-что поделает с ними.
Обряд благословления – один из основных в свадебном ритуале и обставлялся с особой торжественностью.
При благословлении стол должен обязательно находиться в переднем углу. Существовал строгий порядок размещения за столом участвующих лиц в благословлении.
За столом отец и мать, крестный отец и мать надевали шубы и садились на лавку, держа шубу шерстью вверх. Невеста, жених и дружка стояли перед столом. Текст благословления читал дружка, обращаясь к крестному отцу, родному отцу, крестной и родной матерям.
Затем сидящие вставали и поднимали шубу с колен, быстро поднося ее к лицам, наклонившихся для третьего поклона жениха и невесты, не допуская поклона. Затем шубу накидывали на плечи жениху и невесте шерстью вверх, и все, взявшись за хлеб, три раза кружили над ним головой.
Хлеб-соль (невестины и жениха) с иконами и свечами заворачивали в скатерть и брали на погост.
Полотенца снимали со стен невестиной избы и приносили в женихову избу. Туда же и несли невестину постель.
Дружки все время хлестали накрест кнутом, очищая дорогу от нечистой силы.
Четного числа лошадей в свадебном поезде не допускали: могло случиться несчастье.
Во время выезда свадебного поезда звенели колокольчики под дугами, украшенными вышитыми полотенцами, бренчали бубенчики, развевались ленточки у грив и хвостов коней.
На пути свадебного поезда возникали преграды с выкупом (угощение, нюхание табака).
В церковь дружка вел жениха, а жених невесту. Дружка трижды крестообразно бил кнутом правовые (боковые) двери церковной ограды.
Сваха слегка приподнимала подол невестиного платья, чтобы при входе в церковь она не притронулась ничем ни к порогу, ни к косякам, ни к чему- нибудь другому: эта предосторожность от заболевания вередами (чириями) и для дружной жизни в семье. Жених и невеста не должны были смотреть по сторонам: если стены церкви были деревянные и на глаза попадался сучок – это считалось верным признаком в будущем захворать чириями.
На церковной паперти дружка делал своим кнутом полукруг на полу, очищая брачующимся дорогу, которые смело вступали в храм, спеша опередить один другого, «вставая ногой на разосланную на полу «подножку» (кусок полотна или платок): от этого зависело, кто будет управлять домом.
Когда брачующимся надевали венцы, они должны были «пошевелить всеми суставами, чтобы быть на совместную жизнь здоровыми. Они строили гримасы, корчились, приводя свои суставы в движение, особенно тогда, когда их водили вокруг аналоя. В это время священник не мог их останавливать, и даже не старался этого делать.Отец и мать жениха встречали новобрачных из церкви с пирогами, иконой, свечой и житом. Мать «брызгала» житом на молодых и приговаривала: «не жито обрызгала, о счастье».
Обычай «трясти расу» заключался в том, что кто-либо из родных подходил к жениху и невесте и, взяв за платье, потряхивал, приговаривая: «Где это ты так обмокла, кажется, и росы-то не было». За это необходимо было дать деньги.
Когда молодуха входила в избу, она старалась незаметно для других тронуть печь рукой. В доме жениха молодуха мыла лицо, переодевалась в лучшее платье. Ей распускали косу и заплетали волосы на две косы, затем надевали повойник.
Молодым подавали зеркало и заставляли поглядеться в зеркало вместе.
За свадебным столом молодые сидели на подушках. Их угощали кашей из одного «кашника» (горшка), которые бросали на печь, разбивали вдребезги, говоря: «…У наших молодых пустых горшков не бывает».
В щи – последнее блюдо свадебного стола, каждый пробуя, сыпал по ложке соли, приговаривая: «Вот будешь молодухой, вари всегда такие щи».
Иногда ладку (горшок) со щами бросали в печь, это символизировало полную чашу в хозяйстве новобрачных.
Ложки, сложенные стопкой, считали плохой приметой, рассыпанные также сомволизировали: жизнь будет врозь и недружной.
После благословления молодым желали спокойной ночи.
Ужин начинался традиционной яичницей, которую ставили перед молодыми. Все внимательно смотрели на него. Если он подносил ложку и осторожно, спокойно ел – все приходили в восторг: «невеста оказалась невинной». Но если молодой, резко хватая яичницу из середины ладки, быстро подносил ложку ко рту и бросал ее – значит «невеста не соблюла себя».
Молодая заливалась слезами, родители бранили её…
Но молодой подходил к молодухе, целовал её и тем показывал, что все простил. Веселье продолжалось снова.
В приданое невеста брала из одежды шубу, кафтан и «красиков» (домотканные набивные сарафаны).
Своеобразием отличались свадебные наряды жениха, невесты, дружки. Дружка украшался крестами из полотенец. На его плечах завязывали платок или два.
Жених кроме крестов из полотенец с широкими вышитыми концами, на плечах имел шелковый платок, поверх которого был ещё один шелковый цветастый платок, его шапка украшалась разноцветными лентами.
На голове у невесты была «красота» поверх платка. Платье могло быть либым.
Поезжане были украшены полотенцами, а на плечах повязанные платки (углом сзади). Иногда было два платка.
Многие обычаи свадебного ритуала уходят в далёкое языческая прошлое вепсского народа, что и придавало свадьбе особое своеобразие, выделяя её в своих подробностях от общепринятой основы великорусского свадебного обряда.
Виола Гущина