Предисловие
Уӈипамсюги Виктор Юзефович Драгунскийы
Уӈувамаӷми ниӷугутаӄуӄ
Кавилӈуӄ ӽуӷныӄ сюӈаӷьюк ӄиля
Илякўаӄ таӷнуӽатымны
Уӈипамсюги Валентина Александровна Осеева
Пинилӷи алыӽӄун
Пинилӷи
Уӈипамсюги Иван Сергеевич Соколов-Микитовы
Сюӄлъюӷныӷм
Уӄфигым кынлыӈани
Упынӷаяӷа
Уӄфигым тумаӈани
Утуӄаӽлъягым напынам сяӷўани

Дорогие читатели!

  Перед вами книга детских рассказов на эскимосском и русском языках. Она уникальна тем, что в ней свыше ста детских произведений русских и советских писателей, которые переведены на язык чаплинских эскимосов. В настоящее время книга на обоих языках очень востребована как для маленьких читателей, начинающих изучать свой родной язык, так и для их родителей, бабушек и дедушек, потому как в эскимосских переводах вы найдёте образцы разговорной речи, художественные описания животных, картины леса и тундры. К сожалению, язык эскимосов находится на грани исчезновения, литературы на данном языке по большому счёту нет. Поэтому книга, которую вы сейчас держите в руках, может восполнить этот пробел, а также дать возможность получить удовольствие от чтения классической литературы. Идея сохранить эскимосский язык путём переводов художественных произведений с русского языка на язык юпик (эскимосский), показать его возможности, увидеть новые речевые образцы, а также приобщить читателей к детской литературе прошлых веков у составителя появилась лет двадцать назад.

  С чего всё началось? Однажды, в  2001 году, один из переводчиков рассказов — Нутаугье Арон Алексеевич — приехал в Анадырь проведать своих внуков. По просьбе составителя книги он перевёл несколько рассказов А. П. Чехова. Позже он с  удовольствием поработал ещё с некоторыми рассказами советских детских писателей. Так появились на эскимосском языке переводы произведений В. Осеевой, Л. Воронковой, Е. Ильиной о жизни детишек-школьников, а также рассказы И. Соколова-Микитова о поведении лесных животных в разное время года. В начале двухтысячных годов Валентина Брагина из Сиреников — землячка Нутаугье Арона, Анатолий Салико из Нового Чаплино (он тогда находился в Анадыре на лечении) переве- ли на эскимосский язык несколько рассказов Л. Толстого, К. Ушинского, Е. Чарушина, В. Драгунского. В 2018 году Людмила Айнана — хранительница языка, культуры эскимосов Чукотки, когда находилась в Анадыре также на лечении, попросила дать ей какую-нибудь работу по эскимосскому языку.

  Уж очень она скучала без родной речи вдали от дома. Она с энтузиазмом взялась за переводы на язык юпик рассказов Н. Носова, которые изобилуют разговорными словами, фразами, диалогами. Сравнительно недавно детские рассказы В. Сутеева, Л. Толстого, В. Воскобойникова перевели старейшины народа: Галина Васильевна Повольских (Новое Чаплино) и Галина Григорьевна Схак (Эгвекинот). Они также вошли в эту книгу. Иллюстрации к произведениям сделал Родион Вамингу — великолепный косторез, гравировщик, художник из Провидения. И, наконец, были сделаны аудиозаписи некоторых рассказов на эскимосском языке в помощь тем, кто хотел бы слышать родную речь, правильно произносить слова и фразы, читая вслух эти произведения. Составитель данного издания выражает благодарность всем тем, кто оказал помощь в выходе в свет книги рассказов. Особая признательность выражается переводчикам, их труд бес- ценен. Вы получите истинное удовольствие от прослушивания рассказов в исполнении Анатолия Мумихтыкак, Галины Повольских, Натальи Радунович, Гульнары Родионовой, Людмилы Сальниковой и Галины Схак. А озвучивать художественные произведения непросто.

  Содержание рассказов надо прочувствовать сердцем и затем выразить всё это голосом и особой интонацией. А эскимосское интонирование фраз весьма отличается от русского.

  Огромное спасибо и звукооператору чукотского радио Татьяне Павловне Афанасьевой за её терпеливое прослушивание и чистое оформление десятков записей. Детские рассказы на русском языке прекрасны, и в эскимосском переводе тоже. Думается, что они должны быть на столе у каждого учителя эскимосского языка, и даже в каждой эскимосской семье.

Уӈувамаӷми ниӷугутаӄуӄ

 

Иляӈани хўаникуман аӄумгаӄуӈа слъями ӄынаӷым сяӷўани утаӄаман нака. Ляӈытаӄ мулюсимаӄ институтми налиӷмыӈ акилъпыгаӷвигми, миўын утаӄиӽлъягумаӄ автобусмыӈ. Налъюкаӄа. Таўаӈинаӄ ӄамахлъютыӈ аӈаюӄапут тагиляӷасимат, илякўаӷынка агляӽтусимат малихлъюки, ынтаӄун ынмис ӄаютаӄут ныӄыкшалиӷлюку, наӈинаӽаӄа сялин авитаӄуӄ…

Ӄынўатлъю кумаӷутаӄут кынӷыт ӄиргысыни, радио айӈанаӈаӄуӄ, тыспикани ӄиляхлъюгуӽтаӄа нанывгаӽсюгниӷныӈ уӈахтуӄаныӈ…
Хўаӈа игатапихсимаӈа, наӄам нака авилӈуӄ, ӄынўат сюмыӽтаӷаӽтуӈа: лисимаксяӄумкун нака игатаӷнилюку, утаӄаӄнъилюӈа
нанирухлъяк уявантыӽлъягӈан, тагиӷаӽнъаялӷиӈа, утаӄиснъаянӷитаӄа ӄынаӷым ӄайӈани пылъяӷниӄуман.

Сюна ануӄ Мишка. Пиӄ:
— Итагнаӽатын!
Хўаӈа-лъю пиӄа:
— Итагнаӽатын!
Аӄумлюни сямкун тугўак улъӽитаӄаюк-самосвалык.
— Ка-ай! — пиӄ Мишка. — Накаӽтаўак?Лъмыгныӈ усикаюгўак ӄынаӷмыӈ? Нака?Лъмыгныӈ усиӈиӄаюгўак? Лъяӷан? Пуӈами? Сякаӽӄаўа? Ӄипыхкаюгўа? Лъяӷан? Ай?Укакух! Тагиваӄаӽу, кылъӄаӽлъякун хўаӈкунъун?
Пиӄа:
— Нака, тунанӷитаӄа мыӈтыӷамун. Тунусягуӄ. Атама тагиваӄаӄа аӷуляӄфагилями.
Мишка сюгагниӷлюни миӈлъитаӷаӽтуӄ хўаӈамныӈ. Слъями ўата мамлыграхта. Хўаӈа сӽапагаӄанка амихлъягыт слъямылӈут кылыӈакуман тагияӽӄаӄ нака.Иўырӈа сялин авитаӄуӄ. Ынтаӄун сӽатутук Роза-лъю, алыӽӄутаӄук ынкам талгўа сюмыӽтаӷаткигататӈъа. Сиклъяӽтуӈа ӄынаӽӄун.
Таўа Мишка пилятаӽтуӄ:
— Тагиваӄаӷнанӷисикык улъӽитаӄаюк?
— Ӄинунаӽӄыфӄавык, Мишка!
Сюна Мишка пиӄуӄ:
— Навӷунъаяӷамкын атасиӄ Гватемаламыӈ ынкам малӷук Бар­бадосагныӈ!
Пиӄаӄа:
— Сяӈаўа Барбадоса сяӷўани улъӽитаӄаюгым…
Мишка сюна:
— Йыӄай тунаяӷамкын ӽуӄаюгмыӈ пугимасимыӈ, пиюхсин?
Пиӄаӄа:
— Ӄупаӽтыкагуӄ.
Мишка:
— Нывыснъакын!
Рыпалъ ӄыфлъиӄуӈа:
— Нани-ми пугимаӷляӈа? Уӷвуӽӄысигни? Вторникаӽтан?
Мишка итагнатун сюгагниӽтуӄ. Тахкын пиӄуӄ:
— А-а, наӄам! Литигу упуӷанылъӄа! Аӈ!
Тагиваӄыстинаӷа наӽсялӷутаӄ. Тугўаӄа.
— Ӄылъпыӄаӽу, — пиӄ Мишка, — сӽалъыӄутын!
Ӄылъпыӽсямкун, сивуклъюку сямыӈ сӽанъыӷитуӈа, ўытку матыӄўаӄун сӽаӷаӄа хўатысӈўаӷаӄ ӄигуӷрахаӄ анӽаӄ, лыганӄун лъяӈаӄа нани таганирухлъяк уявани акисӄаӽтиӄуӄ иӷалыӄытасӈўаӷаӽаӄ, наӄам атасику хўаӈа тугумиӄаӄаӄа ихымни.
— Сяӈаўа, Мишкай, — якыӄаӽлъюку пиӄа, — сяӈаўа тана?
— Тана светлячогуӄ-ниӷугуткаюк ӈуйӈаӷаӽаӄ, — пиӄ Мишка. —
Пиниӽпыта? Уӈуваӄ, сыӷлытун сюмыӽтаӷаӽпынаӈ!
— Мишкай, — пиӄа, — тугугу улъӽитаӄаюка, пиюхсигу? Ӄунпыӈ
тугугу, лъпык пикнакын. Хўаӈамнун йыӄай тагиваӽу тана иӷалыӄытаӽаӄ, аглялъыӄаӄа…
Мишкам акуӄаӷак улъӽитаӄаюхка ынкам аӄфаснъаӄ мыӈтыӷаминун. Хўаӈа пуру уныхтуӈа анӽаӄалъю, сӽапагаӄаӄа — сӽапаныӽӄысиныӷмыӈ аӽтумаӄа: кай, ӄигуӷракыхтыпихта, уӈипаӷатысюгнистун; сӽа тана-та ихымни, наӄам ниӷугутаӄуӄ уяванлъыӽистун… Аныӷныӄа алъяӈуӽсимаӄ, иӽсяӄуӄа сюканӷутаӄуӄ, ӄыӈаӄа-лъю
кāпыгралӷистун лъяӈаӄа ӄияюгым, имуӷьюгым каскаӈаӈа.
Таўатын мулюмаӈа, аӄумгаӽлъягумаӈа. Узимни паӄымсюхитаӄуӄ. Ӄамахлъюку пуйгулӷистун аюӄумаӈа.
Ўалынкыӄун нака тагиӄ, ӄуякыпихсимаӄа, тахкын агляӽтукуӈ.Ӄаюӷьямтуӈ бублигмыӈ-лъю, брынзамыӈ-лъю, нама аптаӈа:
— Ӄаюӷам улъӽитаӄаюхкын?
Пиӄа:
— Хўаӈа, най, навӷусимаӄа.
Нака пиӄ:
— Сыӷлыӽалык! Сямун-ми?
Акитаӄа:
— Анӽаӷмун! Сӽа игна, ниӷўаграӽагнитуӄ. Ӄамтаӽтигу-ӄун кыныӄ!
Нама ӄамта кыныӄ, илюӈани мамлыхта, малӷугулютуӈ сӽапагаӽпут сюӈаӷьюграхаӄ иӷалыӄытаӽаӄ.
Тахкын нама кумаӽта кыныӄ.
— Ипапик, — пиӄ, — алигнаӽӄылъӽуӄ! Иўырӈа сяӈавык навӷусигу акилык улъӽитаӄаюк тамун киӈухаӷмун?
— Утаӄаныӽӄысиӷлютын, — пиӄа, — пылъяӷниӄумаӈа, сӽаӷьямкун тана анӽаӄ кысимаӄа пиниӷатаӷаӷнилюку алӈунак улъӽитаӄаюгмыӈ.
Нама сӽапагўаӷлюӈа аптаӈа:
— Сяӈами-ми, сямыӈ-ми пиниӷатаӷаӽта?
Пиӄа:
— Сяӈавык нагаӄунӷисин?! Уӈуваӄ! Ама ниӷугутаӄуӄ!

 

 

Он живой и светится

 

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал маму.
Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или, может
быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по
домам и уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей
мамы все ещё не было…

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло
музыку, и в небе задвигались темные облака — они были похожи на
бородатых стариков…

И мне захотелось есть, а мамы все не было, и я подумал, что,
если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждёт меня где-то на краю
света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал бы и не заставлял её сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:
— Здоро́во!
И я сказал:
— Здорово!
Мишка сел со мной рядом и взял в руки самосвал.
— Ого! — сказал Мишка. — Где достал?
А он сам набирает песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Её можно
вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?
Я сказал:
— Нет, домой не дам. Подарок. Папа подарил перед отъездом.
Мишка надулся и отодвинулся от меня. На
дворе стало ещё темнее.
Я смотрел на ворота, чтоб не пропустить,
когда придёт мама. Но она всё не шла. Видно,
встретила тётю Розу, и они стоят и разговаривают и даже не думают про меня. Я лёг на песок.
Тут Мишка говорит:
— Не дашь самосвал?
Тогда Мишка говорит:
— Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!
Я говорю:
— Сравнил Барбадос с самосвалом…
А Мишка:
— Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?
Я говорю:
— Он у тебя лопнутый.
А Мишка:
— Ты его заклеишь!
Я даже рассердился:
— А плавать где? В ванной? По вторникам?
И Мишка опять надулся. А потом говорит:
— Ну, была не была! Знай мою доброту! На!
И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял её в руки.
— Ты открой её, — сказал Мишка, — тогда увидишь!
Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом увидел
маленький светло-зелёный огонёк, как будто где-то далеко-далеко от
меня горела крошечная звёздочка, и в то же время я сам держал её
сейчас в руках.
— Что это, Мишка, — сказал я шёпотом, — что это такое?
— Это светлячок, — сказал Мишка. — Что, хорош? Он живой, не думай.
— Мишка, — сказал я, — бери мой самосвал, хочешь? Навсегда
бери, насовсем! А мне отдай эту звёздочку, я её домой возьму…
И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался со
своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог наглядеться: какой он зелёный, словно в сказке, и как он хоть и близко, на
ладони, а светит, словно издалека… И я не мог ровно дышать, и я
слышал, как быстро стучит моё сердце, и чуть-чуть кололо в носу, как
будто хотелось плакать.
И я долго так сидел, очень долго. И никого не было вокруг.
И я забыл про всех на белом свете.
Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли домой.
А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама спросила:
— Ну, как твой самосвал?
А я сказал:
— Я, мама, променял его.
Мама сказала:
— Интересно! А на что?
Я ответил:
— На светлячка! Вот он, в коробочке живёт. Погаси-ка свет!
И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали вдвоём смотреть на бледно-зелёную звёздочку.
Потом мама зажгла свет.
— Да, — сказала она, — это волшебство! Но всё-таки как ты
решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого червячка?
— Я так долго ждал тебя, — сказал я, — и мне было так скучно,
а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала на свете.
Мама пристально посмотрела на меня и спросила:
— А чем же, чем же он лучше?
Я сказал:
— Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой! И светится!..

Кавилӈуӄ ӽуӷныӄ сюӈаӷьюк ӄиля

 

Сюна амихпут таӽпаӷаӽтуӄ, тахкын Алёнка араӽтуӄ натыӷмыӈ:
— Акилъпыгаӷвихлъягми упынӷам базарыӈа!
Ук игляхтупихсимаӄ, ийык акамкыраӈуӽлъютык нафтыӽсясистун, наӄам лъяӈаӄа упуӽлъякак. Сивуклъюку сюмыӽтаӷаӷьяӽтуӈа, кина китиӷнилюку. Яӷлыги алъя араӷлятаӽтуӄ:
— Кытанӄулътуӈ, Дениска! Сюкалъютын! Тазиӈа кваса улюмун капуӷнаӄ! Айӈанаӈа, ама алъяӽинаӄ таӷнуӽаӷўаӄ! Кытанӄулътуӈ!
Араӷатаӷаӄуӄ, лъяӈаӄа сяӈўа кумалӷи. Тамыӈ апалъюӄлъюку
хўаӈа-лъю хтугьюхсюгниӽтуӈа, ӄылыӄыталӷистун аӄсямкун, таюгниӄуӈа ама анӄаӽтуӈа илюӈаныӈ.
Тугутулъютуӈ ихымтыхун Алёнка-лъю сюканӷутукуӈ налъюӈуӽтыкалӷистун акилъпыгаӷвихлъягмун. Таўантыфтуӄ юлӷутыӽлъяк. Ӄуканитыфтуӄ улимаӷык сямыӈ ӄалмыӄыхтамыӈ юк-лъю,
аӷнаӄ-лъю, аӈвигапихлъыӽик, тыспикавзиӄ аӈкалӷик.
Ипапигунӷитыӷӈагмык — ийӈит ӄуныӽтыкаюгут, асилик ӄызикык ӄапшагаӄук алыӽӄулӷистун.
Юк арамаӄуӄ:
— Упынӷам базар-р-рыӈа! Упынӷам базар-р-рыӈа!
Аӷнаӄ йыӄай:
— Ӄуякамси! Ӄуякамси!
Сӽапахлъягапут, тахкын Алёнка пиӄ:
— Натынтуӄ араӷаӄак?
Ипапигунӷилӈук!
— Налъюныӄнъаӽалык, — пиӄа.
Сюна Алёнка пиӄ:
— А-а, лисимакаӄа. Лъӈаӈунӷитук аралӷик! Тысӄаманитук уӈувалӷик артистак ынкам араӷаӄук аӷнылъӄусиӄ. Атасику тапӽаӽаӄ
пытугӈалӷи сяюгаӽтаӷаӄат, лъяӷанхўа ӄызикык ӄапшагўаӷаӄук.
Ныӈляӄыӽлъягаӄа:
— Алитуӄ, сялин мыкыстаӽанилютын. Сяӈамыӈ-туӄ артистат аӄсямылъит аӷнылъӄусиӄ. Сюмыӽтаӷанӷисин? Аӷнылъӄусиӄ
сыкыӽӄылъютыӈ — мыӷнуӷнаӽалык! Натын-ми ныӷлит, мыӷлит!
Алъя, миўын сяяӽӄат...
Налъюӽлъягутын! Радиоӈуӄ — алыӽӄусиӄ
илюӈитнъи аралӷи.
Алёнка пиӄ:
— Амын пилъхуюхтыфӄавык!
Тагавык пикуӈ. Тамаӈа юхтупихсимаӄ, ӄамахлъютыӈ пилюгуграӷалъютыӈ, тыӷигниӄусимаӷмыӈ, айӈанаӈа наӷаӷаӄуӄ.
Сяӈўа
юхаӄ ӄипуӷаӄуӄ лотереямыӈ арамаӷми:
—  Манитык укавык сюкалъюси,
Таўани кияӽтуӄ наӷаӄ.
Лотереякун наӷаӄуфси
Тугулъыӄаӽси сянӄутаӄ.
«Волга» — улъӽитаӄаюк.
Кияӽтуӄ таўани-лъю хўа
«Москвичмыӈ» пикыӈнаяӽтуӄ
Миўын-лъю ӄысюгьюхаӄ
Хўаӈкутуӈ-лъю сяӷўани ныӈляӷьюхсямакуӈ ӄысюгниӄылӷимыӈ, наӄам Алёнка пиӄ:
— Ипа юк лъминыӈ аранӷан тамана радиомыӈ тыӷигнаӽтуӄ,
сӽапагнаӽтуӄ.
Угляӷлюку кытанӄўаӷаӽтукуӈ югыт, аӷнат акуляӈитнъи, ӄуяӽлъягумакуӈ.
Сям юхам кывгаӽта Алёнка, алъӽан кыныхта сяӈусиӽаӄ миӈлымылӈуӄ, сюна тысӄамакын исиӄаӽтаӽтуӄ ныӄниӽсян. Алёнка пыхсятху натиткун, лыганӄун иӈунаӷми кантипагниӽӄўамафтуӄ, рыпалъ юхаӄ пиӄ:
— Кай ўыни иныӄсюнаврыӷаӽаӄ, ук-какух!
Алёнка лъӈитныӈ ӄимахтуӄ, хўаӈа киӈуӈаныӈ, ӄынўат квасым сяӷўанун катукут. Хўаӈа манилгукагуӈа аӄсяӄуӷитаӽӄамыӈ,
лъяӷанхўа Алёнка-лъю мыӷатаӽтукуӈ малӷукаӽтан ӄаюсиӽлъягыгныӈ. Алёнкам аӄсяӈа футболым аӈӄастун аӈкалиӽтуӄ, хўаӈа
йыӄай ӄыӈаӄа лъяӈаӄа анзиӷлюни лъиӽтуӄ сяма капыграхсюгниӽта сикумыӈ. Ук-какух, ынӈаталъ аӈляминаӄумакуӈ, амахўа
итагнатун аӄфасямтуӈ лъяӈаӄа нагаӄутуӈа аӄсямни кваса сюӄсюгулъӽи. Иўырӈам ўытку аӷьюӄсямтуӈ слъямун анӄаӽтукуӈ.
Слъями ўатаӄаӷаӄ тыӷигнамаӄ, наӄам амигым пайӈани ныкывӷаӄыфтуӄ аӷнаӄ, акикилӷи ӽуӷныӷмыӈ.
Алёнкам нутан сӽаӷлюку тана аӷнаӄ, аӷулиӷаӽтуӄ. Пиӄ:
— Ка-ай! Ӽуӄаӷьюхтуӈа!
Хўаӈа пиӄа:
— Пиниӷнаялӷи, ынраӄ маниӈитукуӈ.
Алёнкам йыӄай:
— Хўаӈа атасимыӈ пилъхагуӈа.
— Кылгутаӽтигу!v
Нусюга иныгминыӈ. Пиӄа:
— Ки-и! Ӄуля капигыт! Аӷнаӽай, тунигу ӽуӄамыӈ!
Акилъпыгаӽта иӄлъиӽтуӄ:
— Натылӈуӄ? Кавилӈуӄ,
сюӈаӷьюкыхтаӄ, сюӈаӷьяк?
Алёнкам тугўа кавилӈуӄ. Иглыӽтукуӈ. Сюна Алёнка пиӄ:
— Тугумиӄсюнӷисигу?
Ныӈугута ӄипаӽаӄ. Тугўаӄа. Иўынлъю тугўаӄаӄа, ӽуӷаӽам
лъяӈаӄа сяюгаӈа ӄипаӽаӽӄун! Ынтаӄун тыӈналюни пиӄсяӽтуӄ.
Ӄипа каялистаӷаӷаӄа нуӄнъыӄыхка. Сюна нагаӄуӽсюгнитаӄа пыхтысӄылъюни ихымныӈ, лъяӈаӄа апутаӄнъилюку тыӈналюни.
Хўаӈа ӄивӷукыӽлъягаӄа тыӈьюгаӄнъилюку ынраӄ нуӄнъыӷаӄнъилюку пытугыстун… Сюна пыӽӄаӷаӄа. Ӽуӷныӷым сивуклъюку айгуӷикылӷистун пилюӈа, аӷулитаӷлюни тахкын ўытку пыскугаӽтылӷистун ӄулваӷаӽтуӄ рыпалъ акисӄаӽтасиӄ асиӈилъюку.
Алёнка насӄумикун акуӄатуӄ:
— Кай, сяӈан, нуӄнъыӽу!..
Ӄытхыӷаӽтуӄ, ўасиўа акуӄаӷнаяӷа, ынраӄ сӽаӷлюку аӽтуӽлъыӄнъилюни, ӄияӽлъяхтуӄ:
— Сяӈан пыхсигу?..
Сямыӈ акинъыӷитаӄа. Сӽапагаӄаӄа ӄулмун ӽуӷныӄ. Тыӈаӄыфтуӄ ӄулмун маюмаӷми якыӄаӽлъюку, лъяӈаӄа ӄунпыӈ таўатысюкалӷи.
Ныкывӷаӽтуӈа, ӄулмун аюӄлъюӈа сӽапагаӄуӈа, Алёнка-лъю
таўатын, углялӷит аӷулиӷлютыӈ ӄытыӽӄутут — сӽапагналюку
тыӈылӷи ӽуӷныӄ, уяваӄысталӷи ынкам мыкылъикысталӷи.
Сӽаӽу алъпага киӈулиӄ этажыӈа аӈыпихлъыӽим мыӈтыӷам,
кина нухтуӄ ӄиргысыныӈ, апаӄўаӄа киӈуӈаныӈ, ӽуӷныӄ ўата
ӄулванун пиӄуӄ сяниӽсимаӷми, асилиӽти антеннат ынкам голубят, ӄынўат-лъю мыкылыӈысӄўаӽаӽтуӄ… Сигутыхка тыӈумалюку
рыпалъ лыӈаӷутысюгниӽтак, ӄынўат-лъю алинъанивзимаӄ. Амигисимаяӷа ӄиляхам, ныӷувалӈум наӄам мыкыстаӽам указиӽастун,
тахкын алиӄаӷлюни ифлъялятаӽтуӄ, алинъаниӷўаӽтуӄ. Ынтаӄун
хўа ӄулванирухлъяк стратосферамун касимаӄ, Танӄим сяӷўани.
Ӽуӷныӄ таўа алинъанимаӄ. Таўани Алёнка аныӽтуӄ якыӄаӽлъюни,
ӄамахлъютыӈ агляӽтутыкыстаӽтут.
Хўаӈкутуӈ-лъю ӄалъымсюк агляӽтукуӈ ынкам тумылъӄусиӄ
сюмыӽтаӷаткумаӄа укнъа:
аӈляминапихтуӄ упынӷаӽныӷагу, ӄамахлъютыӈ пилюгуграӷалъютыӈ ынкам тыӷигниӄулъютыӈ, улъӽитаӄаюгыт утыӽпахтатаӄут, туйӈиталгыт ӄатыӷракыхтаныӈ ихаӷлютыӈ, наӄам сюӈаӷьюкыхтамун ӄилягмун ӄулваӽтуӄ кавишакыхтаӄ
ӽуӷныӄ. Алъя ӄамагуӈинаӄ пиӄуӈа, ӄивӷунаӽалык тана аӽтуӽлъыӄнъилюку уӈипаныӷмыӈ Алёнкамун. Акузин налъкынъанӷисяӷаӄа,
налъкысяӄумкун — Алёнкам нагаӄуӷнанӷисяӷа, ӄаюӽлъяк сялин
мыкыстаӽалӷи. Сӽа таната сяӽўамни, ныпиӷўаӷлюни иглыӽтаӄуӄ,
сялин ӄунилиӷлюни улъюӈагмини. Ынтаӄун ӄивӷукаӄа ӽуӷныни.
Иглыӽсимакуӈ Алёнка-лъю мыӈтыӷамнъун кынляӈа ӄалъымсюхаӄ. Ўытку амихлъягыт сяӷўитни пылъӽунъаӄсямтуӈ, Алёнка
пиӄ:
— Манилгуяӄума, тукфиӷнаяӷаӄа алъя атасиӄ ӽуӷныӄ… лъпынун пыхтысӄылъюку.

 

Красный шарик
в синем небе

 

Вдруг наша дверь распахнулась, и Алёнка закричала из коридора:

— В большом магазине весенний базар!
Она ужасно громко кричала, и глаза у неё были круглые, как
кнопки, и отчаянные. Я сначала подумал, что кого-нибудь зарезали.

А она снова набрала воздуха и давай:

— Бежим, Дениска! Скорее! Там квас шипучий! Музыка играет,
и разные куклы! Бежим!

Кричит, как будто случился пожар. И я от этого тоже как-то заволновался, и у меня стало щекотно под ложечкой, и я заторопился и выскочил из комнаты. Мы взялись с Алёнкой за руки и побежали как сумасшедшие
в большой магазин. Там была целая толпа народу, и в самой середине стояли сделанные из чего-то блестящего мужчина и женщина, огромные, под потолок, и, хотя они были ненастоящие, они хлопали глазами и шевелили нижними губами, как будто говорят. Мужчина
кричал:

— Весенний базаррр! Весенний базаррр!

А женщина:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать!

Мы долго на них смотрели, а потом Алёнка говорит:

— Как же они кричат? Ведь они ненастоящие!

— Просто непонятно, — сказал я.

Тогда Алёнка сказала:

— А я знаю. Это не они кричат! Это у них в середине живые артисты сидят и кричат себе целый день. А сами за верёвочку дёргают, и у кукол от этого шевелятся губы.

Я прямо расхохотался:

— Вот и видно, что ты ещё маленькая. Станут тебе артисты в животе у кукол сидеть целый день. Представляешь? Целый день скрючившись — устанешь небось! А есть, пить надо? И ещё разное, мало ли что… Эх ты, темнота! Это радио в них кричит.

Алёнка сказала:

— Ну и не задавайся!

И мы пошли дальше. Всюду было очень много народу, все разодетые и весёлые, музыка играла, и один дядька крутил лотерею
и кричал:
— Подходите сюда поскорее,
Здесь билеты вещевой лотереи! Каждому выиграть недолго Легковую автомашину «Волга»!
А некоторые сгоряча
Выиграют «Москвича»! И мы возле него тоже посмеялись, как он бойко выкрикивает, и Алёнка сказала:

— Всё-таки когда живое кричит, то интересней, чем радио.

И мы долго бегали в толпе между взрослых и очень веселились, и какой-то дядька подхватил Алёнку под мышки, а его товарищ нажал на кнопочку в стене, и оттуда вдруг забрызгал одеколон, и когда
Алёнку поставили на пол, она вся пахла леденцами, а дядька сказал:

— Ну что за красотулечка, сил моих нет!

Но Алёнка от них убежала, а я — за ней, и мы наконец очутились возле кваса. У меня были завтрачные деньги, и мы поэтому с Алёнкой выпили по две большие кружки, и у Алёнки живот сразу стал
как футбольный мяч, а у меня всё время шибало в нос и кололо в носу иголочками. Здорово, прямо первый сорт, и когда мы снова побежали, то я услышал, как квас во мне булькает. И мы захотели домой и выбежали на улицу. Там было ещё веселей, и у самого входа стояла женщина и продавала воздушные шарики.

Алёнка, как только увидела эту женщину, остановилась как вкопанная. Она сказала:

— Ой! Я хочу шарик!

И я сказал:

— Хорошо бы, да денег нету.

А Алёнка:

— У меня есть одна денежка.

— Покажи!

Она достала из кармана. Я сказал:

— Ого! Десять копеек! Тётенька, дайте ей шарик!
Продавщица улыбнулась:

— Вам какой? Красный, синий, голубой?
Алёнка взяла красный. И мы пошли. И вдруг Алёнка говорит:

— Хочешь поносить?
И протянула мне ниточку. Я взял. И сразу как взял, так услышал, что шарик тоненько-тоненько потянул за ниточку! Ему, наверно, хотелось улететь. Тогда я немножко отпустил ниточку и опять услышал, как он настойчиво так потягивается из рук, как будто очень просится улететь. И мне вдруг стало его как-то жалко, что вот он может летать, а я его держу на привязи, и я взял и выпустил его. И шарик сначала даже не отлетел от меня, как будто не поверил, а потом
почувствовал, что это в правду, и сразу рванулся и взлетел выше
фонаря.

Алёнка за голову схватилась:
— Ой, зачем, держи!..

И стала подпрыгивать, как будто могла допрыгнуть до шарика, но
увидела, что не может, и заплакала:

— Зачем ты его упустил?..
Но я ей ничего не ответил. Я смотрел вверх на шарик. Он летел кверху плавно и спокойно, как будто этого и хотел всю жизнь. И я стоял, задрав голову, и смотрел, и Алёнка тоже, и многие взрослые остановились и тоже позадирали головы — посмотреть, как летит шарик, а он всё летел и уменьшался.

Вот он пролетел последний этаж большущего дома, и кто-то высунулся из окна и махал ему вслед, а он ещё выше и немножко вбок, выше антенн и голубей, и стал совсем маленький… У меня чтото в ушах звенело, когда он летел, а он уже почти исчез. Он залетел
за облачко, оно было пушистое и маленькое, как крольчонок, потом снова вынырнул, и пропал и совсем скрылся из виду и теперь уже, наверно, был в стратосфере, около Луны, а мы всё смотрели вверх,
и в глазах у меня замелькали какие-то хвостатые точки и узоры.

И шарика уже не было нигде. И тут Алёнка вздохнула еле слышно, и все пошли по своим делам. И мы тоже пошли и молчали, и всю дорогу я думал, как это красиво, когда весна на дворе, и все нарядные и весёлые, и машины туда-сюда, и милиционер в белых перчатках, а в чистое, синее-синее небо улетает от нас красный шарик. И ещё я думал, как жалко, что я не могу это всё рассказать Алёнке. Я не сумею словами, и, если бы сумел, всё равно Алёнке бы это было непонятно, она ведь маленькая.
Вот она идёт рядом со мной, и вся такая притихшая, и слёзы ещё не совсем просохли у неё на щеках. Ей небось жаль свой шарик.

И мы шли так с Алёнкой до самого дома и молчали, а возле наших ворот, когда стали прощаться, Алёнка сказала:

— Если бы у меня были деньги, я бы купила ещё один шарик…
чтобы ты его выпустил.

 

Илякўаӄ таӷнуӽатымны

   

Аюмиӄулъӽынка аӷвинлыгулюки налиӷмыӈ алъя авнылгулюки, налъюкӈъўаӷьяӷаӄа сяӈуӽлъыӄсиӈа кияӽталъымни. Ӄамахлъюки узимун пиниӄаӄсяӷанка, алӈунак акумуӄутыӽлъяглюни аюӄсяӽтуӄ, наимтаӽлъягумаӈа, аӽтумаӈа игиӽтиныӷмыӈ сямыӈ ӄыпӽаӄалилъяӈа.

Пиюгаӄлъюӈа астрономыӈуӽнъалюӈа, инӄунамыӈ пыхнъалюӈа унулъӄусиӄ ынкам ювӷиӷналюки телескопыкун уяванлыӈут иӷалыӄытаӷыт, ныӷьюмасиӄлъюӈа капитаныӈуӽнъалюӈа, инӄун уяварухлъяк пиӄыхкума ныкывӷаналюӈа авлыӽнъыӽӄысиӷлюӈа капитаным ныӈани, канъалюку нантырухлъялӷи Сингапура, тагани тукфиӷиналюӈа ӄысюгнамыӈ маӈкиӈиӽаӷмыӈ.

Йыӄай иляӈани машинистаӈуӽсюхлъягаӄсяӽтуӈа метроми налиӷмыӈ умилгуӽнъалюӈа станциями ынкам пиютаӷналюӈа кавишакыхтамыӈ лъӄиӷлюӈа, арисӄылъюӈа ӄаӷиӽлъяк:

— Я-а-таӈ!

Налиӷмыӈ пиюпихсимаӄуӈа линъалюӈа тырӷўаныӷмыӈ слъям асфальтыӈани ӄатыӷракыхтаныӈ налъюнитаныӈ сюканӷулъӽинун улъӽитаӄаюгнун. Иляӈани исигима тамаӽани иглыӽсюпихтаӄсяӽтуӈа Ален Бомбарыстун, лъӈатун алъпагналюки ӄамахлъюки имаӷрукутаӽлъягыт аӈйыӈыстаӽаӽӄун, ныӄыклъюӈа аӷипалӈуӷмыӈ иӄалъюраӷинаӷмыӈ. Ынраӄ тана Бомбар касялӷими кымгималӷи югинаӄ талъима сипнъыӄлъюку килограммыныӈ, хўаӈа уӄихтуталъӄа — югинаӄ аӷвинля сипнъыӄлъюку, лъяӷанхўа таўатын пимаяӄума наӈылъӽани аӈьялъӽым уӄихтуталъӄа атасиӽаӽнъаяӽтуӄ килограмма.

Миўын нани манаӄыӈнанӷитуӈа ынкам ўата кымгиӽлъыӄуӈа? Тамана кыстыӈъўаӷьямкун, упуӷлюӈа иӽсямаӈа тахкын, иўырӈа унамиӈани боксерыӈуӽсюгумаӈа, ӄаюӽлъяк сӽапакыхка телевизоркун каялъӄилъӽа Европам боксыкун. Тыӈлюхпагатутылъӽит пияӄынка — ўыни упуӷнамат! Тахкын кылгутат пилъхуӽнъаӄылъӽат, таўани тыӈлюхпагатамат уӄихтуӄаӄ «груша», — такырмик уӄихтуӄаӄ, укиникаӄ тымкамыӈ ынкам сямыӈ ималык аӈӄаӄ, тыӈлюхпагатаӷьяӽӄаӄ ӄывутыпихлъюку, икнъаӄыпихлъюку, инӄун ӄывутилъыӽпут аӈлиӽлъягысӄылъюку. Тамакын сӽапаныӽӄысиӷлюӈа игиӽтуӈа: хўаӈалъю хўа икнъаӄылъыӽпигаӽнъаӄылъыӄуӈа мыӈтыӷаӽлъямнъи, инӄун сянаӄыхката кинкут каялъӄысяӽӄалюки. Атака пиӄа:

— Атай, грушаӈутаӽтиӈа!

— Хўа танӄиӄ ӄалювигуӄ, грушаӈитуӄ. Ўин уӽпуӄыта. Ныӈляӽтуӈа:

— Нака, атай, таўатынъыӷилӈуӷмыӈ. Нака ныӷьяӽӄаӄ груша!

Тукфиӷитаӽтиӈа тымӈи тымкамыӈ улимаӄ боксерыт грушаӈат!

— Сякаӽӄалюкуми?

— пиӄ атака.

— Пилъыӈлъяӷналюӈа, — пиӄа. — Ӄаюӽлъяк боксерыӈуӽсюгаӄуӈа ынкам илянка каялъӄаӄнъаӷанка. Тукфиӷитаӽтиӈа, ӄа-а?

— Натынтуӄ акитутка таўатылӈуӄ груша? — лыгрылиӄуӄ атака.

— Сясӄувахагуӄ, — пиӄа. — Рубылыт ӄуля налини югык малӷук ӄуля сипнъыӄлъюку.

— Налъюӈуӽтутын, мыкылӷий, — пиӄ атака. — Аваӈитыӷӈаӽпык, грушаӈитыӷӈаӽпык кияӄа. Сянанӷитутын.

Пилюгуглюни, ӄыпӽаӷьяӽтуӄ. Хўаӈа сюгагниӷутаӄа ныӈляӄлъюӈа аӈынӷинъилюӈа. Нама тамана сӽаӷлюку пиӷаӽтуӄ:

— Ўин-ўин, хўаӈа лъяӈаӄа литаӄа сяяӽӄаста, ынта таӄиги минутаӈиӽаӷмыӈ. Сюна гуӽтуӄ ынкам нусюга иӈаӽтаӷвигым асиӈаныӈ аӈылӷи калӈак: таўантыфтут хўаӈа наӷаӷуткувинӷанка, таӄыхканка атуныӷмыӈ. Ӄаюӽлъягӄун аӈликалӷиӈа, уксяӷми ынмис тукфиӷисяӽӄаӄатӈъа игаӷьят пилюгуганыӈ ынкам лъӄиӷмыӈ ӄалмыӄыхтамыӈ тугумаситылыгмыӈ.

Нāка ӣхўāӽтуӄ калӈагыгни ынкам ихўаӷумалюку, сӽаӷанка хўаӈа ӄавӈаӽтаӄ трамвайыӈиӽаӄ улъӽитиӷаӽтыкаӄ наӄам тапӽалык, тахкын пластмассамыӈ улимакаӄ ӄалӷиӷасиӄ ынкам иӽтуӽӄыхкаӄ узивгасиӄ, атасиӄ айгу равамыӈ кынлыкылӷи, аӈьям сипнъыӷа тылянаӈаӈан, сяма ӄафсинаӷьяк кавлыхтасиӄ ынкам алъя угляӄ утуӄаӈуӽтыкаӄ сянӄутшаӄ. Сюна нама нусюга калӈагым тыӽаныӈ аӈкыхтаӄ ныӷувалӈуӄ Кайӈаӷаӄ.

Милюта хўаӈамнун иӈаӽтаӷвигмылӈуӷмун, пиӄ:

— Сӽа тана. Ипаӈуӄ, ананавык Милам лъпынун тунусялитка. Малӷугыгныӈ аюмиӄулисявык. Пиниӽтуӄ Кайӈаӷаӄ, пиниӽлъя пихтуӄ. Сӽаӄаӽуӄун, ныӷуватыпихтуӄ! Аӄсявалъюӽлъяк! Анӄаӽнъыӄысиӷа! Ипапик грушакаӽӄагуӄ! Ўата пиниӷатаӷаӽтуӄ! Сяӈанӄун тукфиӷилъта! Лыган пыӽӄиӈлъя ӄафсина пиюкувык! Ӽатаӄыстина! Сюна туӄлъюӷат телефоныгнун, ануӄ натыӷмун. Хўаӈа йыӄай ӄуяӽлъяхтуӈа нāка таўатын пинилюку. Пиниӷўатун ныкыхтыӈъўаӷаӄа Кайӈаӷаӄ иӈаӽтаӷвигыгни, инӄун пыӽӄиӷўаӷналюӈа, икнъаӄуӷисналюку тыӈлюӽӄулъӄа.

Аӄумгамаӄ манумни тагнымсяк шоколадыстун, таўаӈинаӄ натаӈани мылъӄиӷулъюни, ийык алъяӽинак: атасиӄ — лъӈан пиӈа, ӄатыӷнарак ӄиргысыкувинӷаӄ, алъӽа — аӈылӷи ӄатыӷракыхтаӄ — акитым ӄантан нахтуӄаныӈ; талгўа ныӄамикынӷитаӄа, ӄавӈаӄ симиматху. Таўатытыӷӈаӷми, Кайӈаӷам сӽапагаӄыфтаӈа лъяӈаӄа иӄлъиӷьяӷамаӷми, алъякулъхигныӈ ийыгминыӈ, наӄам иӷугни таӽпаӽӄылъюкык ынкам талъигни ӄулмун аюӄлъюкык, лыганӄун писюгнилъюӈа амьюӷаӷлюӈа, лыган сяӈа: «акинъанӷитамкын»… Таўатын сӽапагўаӷьямкун сюна ныӄамикутуӈа, натын ӄавӈарухлъяк таната Кайӈаӷаӄ-лъю ӄунпыӈ атуным кияӽсиманилютуӈ, навык пинымни кылъӄаӄлъюку, пагиӄаӄлъюку таӷнуӽаӽаӽтун, аӄумыстаӄлъюку сямкун ныӷыснъалюку, тахкын алъӄутамыӈ ӄаныӷмитаӄлъюку маннаямыӈ.

Апыӷинымкун сюгруха ныӈляӷнаӽӄаўаӄылӷи аӈиӽунымкун ныӄыкшагмыӈ налиӷмыӈ мугаӄӈъўаӷмыӈ, лыганӄун сюгруха иӄлъиӷнаӽлъюни лъиӷаӽтаӄылӷи, уӈуваӽсюгниӽӄўалюни; хўаӈа алъя иӈаӷутаӄлъюку, инӄитаӄлъюку уюӷаӽастун, якыӄаӽлъюку уӈипаӷасиман сигутӈакун; ипапик, лъяӷапыстаӄ пиниӄуман, пиниӄыӷрукутаӽлъягуман, рыпалъ ныӈани туӄунаялӷиӈа. Хўа матын аӄумгараӷаӄуӄ иӈаӽтаӷвигым ӄайӈани, таганиӈани илякыхтылъыӽпигаӄа, иляпигўаӄа таӷнуӽатымныӈ.

Сӽа тана аӄумгалӷи, иӄлъиӽлъюни алъякаӄ ийыгмыгни, хўаӈа яӷлыги пыӽкиӽсюгьюгаӄуӈа, тыӈлюлъӄа икнаӄуӷиснъалюку…

— Сязин, — нама пиӈа, утыӽсями натыӷмыӈ. — Сяӈавык таўатысин?

Налъюкумаӈа сямазиӈа, ӄалъымсюхаӄ тунулъюӈа намныӈ, ӄызимкунлъю мымкунлъю лигикнъаюкаӈаӈа накимталӷиӈа, наӄам насӄуӄа ӄулмун аюӄлъюку, ӄытыӽлъюӈа, инӄун ӄунинка утыӽтысӄылъюки, имуӷьюгнаюкама, тахкын пиниӽтаӷаӷьяма, пиӈа:

— Сямыӈ пиӄсин, наӈиӽай? Хўаӈа сялъӽитуӈа… Тымӈи утыӽтуӈа. Тымӈи боксерыӈуӽтыӄаӽнъанӷитуӈа.

Когда мне было лет шесть или шесть с половиной, я совершенно не знал, кем же я в конце концов буду на свете. Мне все люди вокруг очень нравились и все работы тоже. У меня тогда в голове была ужасная путаница, я был какой-то растерянный и никак не мог толком решить, за что же мне приниматься. То я хотел быть астрономом, чтоб не спать по ночам и наблюдать в телескоп далёкие звёзды, а то я мечтал стать капитаном дальнего плавания, чтобы стоять, расставив ноги, на капитанском мостике, и посетить далёкий Сингапур, и купить там забавную обезьянку. А то мне до смерти хотелось превратиться в машиниста метро или в начальника станции и ходить в красной фуражке и кричать толстым голосом:

— Го-о-тов!

Или у меня разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником вроде Алена Бомбара и переплыть все океаны на утлом челноке, питаясь одной только сырой рыбой. Правда, этот Бомбар после своего путешествия похудел на двадцать пять килограммов, а я всегото весил двадцать шесть, так что выходило, что если я тоже поплыву, как он, то мне худеть будет совершенно некуда, я буду весить в конце путешествия только одно кило. А вдруг я где-нибудь не поймаю одну-другую рыбину и похудею чуть побольше? Тогда я, наверно, просто растаю в воздухе как дым, вот и все дела.

Когда я всё это подсчитал, то решил отказаться от этой затеи, а на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. Как они молотили друг друга — просто ужас какой-то! А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную «грушу», — такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. И я так нагляделся на всё на это, что тоже решил стать самым сильным человеком во дворе, чтобы всех побивать, в случае чего. Я сказал папе:

— Папа, купи мне грушу!

— Сейчас январь, груш нет. Съешь пока морковку.

Я рассмеялся:

— Нет, папа, не такую! Не съедобную грушу! Ты, пожалуйста, купи мне обыкновенную боксёрскую грушу!

— А тебе зачем? — сказал папа.

— Тренироваться, — сказал я. — Потому что я буду боксёром и буду всех побивать. Купи, а?

— Сколько же стоит такая груша? — поинтересовался папа.

— Пустяки какие-нибудь, — сказал я. — Рублей десять или пятьдесят.

— Ты спятил, братец, — сказал папа. — Перебейся как-нибудь без груши. Ничего с тобой не случится.

И он оделся и пошёл на работу. А я на него обиделся за то, что он мне так со смехом отказал. И мама сразу же заметила, что я обиделся, и тотчас сказала:

— Стой-ка, я, кажется, что-то придумала. Ну-ка, ну-ка, погоди-ка одну минуточку.

И она наклонилась и вытащила из-под дивана большую плетёную корзинку: в ней были сложены старые игрушки, в которые я уже не играл. Потому что я уже вырос и осенью мне должны были купить школьную форму и картуз с блестящим козырьком.

Мама стала копаться в этой корзинке, и, пока она копалась, я видел мой старый трамвайчик без колёс и на верёвочке, пластмассовую дудку, помятый волчок, одну стрелу с резиновой нашлёпкой, обрывок паруса от лодки, и несколько погремушек, и много ещё разного игрушечного утиля. И вдруг мама достала со дна корзинки здоровущего плюшевого Мишку. Она бросила его мне на диван и сказала:

— Вот. Это тот самый, что тебе тётя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший Мишка, отличный. Погляди, какой тугой!

Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Ещё лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!

И тут её позвали к телефону, и она вышла в коридор.

А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил Мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.

Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный — жёлтый стеклянный, а другой большой белый — из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было неважно, потому что Мишка довольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдаётся…

И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным давно я с этим Мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же кашей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая, и я его спать с собой укладывал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства. Вот он сидит, смеётся разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара…

— Ты что, — сказала мама, она уже вернулась из коридора. — Что с тобой?

А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или по губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к потолку, чтобы слёзы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:

— Ты о чём, мама? Со мной ничего… Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксёром.

 

Пинилӷи алыӽӄун

Амсякыхтаӄ нанывгаӽаӄ такылӷимыӈ ӄатыӽтыӄамыӈ уӈалык аӄумгамалӷи аӄумуситакун ынкам слъялъюўитамыӈ сяӈўа нарисугўиӄа ӄынаӽӄун.

— Иӄитаӷаӄа, — Павлигым пимакаӈа ынкам аӄумумалӷи сныӈакун.

Нанывгаӄ иӄитаӷаӷлюни ынкам сӽаӄаӷлюку кавиӽӄўакаӄ угумиюхлъялӷи мыкылӷиӽам хина пималӷи:

— Сязин лъпык?

— А, таўатын! Сяӈан апсиӈа? — Павлигым ӄиӈсигумакаӈа.

— Тымӈи пиӄуӈа. Таўаӈинаӷ-ӄун лъпык нутанхўа аралӷитын,
ӄиялӷитын, кина аӷиваман…

— Ӄаюӽлъягӄун! — угумиюглюни пималӷи мыкылӷиӽаӄ. — Хўаӈа хўа ӄакумун ӄимахлъыӄуӈа мыӈтыӷамыӈ.

— Ӄимахлъыӄсин?

— Ӄимахлъыӄуӈа. Ленкамыӈ апалъюӄлъюӈа ӄимахлъыӄуӈа.

— Павлигым ӄысимакаӈи ихыни. —
Нутан хўа ӄывутывзиӷаӄа лъӈа. Пинымыӈ нарисюгўисимыӈ тунигатаӈа. Лъӈа наӄам питупихтуӄ!

— Тунигататын? Тамана апалъюӄлъюку ӄимагигатут.

— Атасинӷитуӄ тана. Апама гаӷвигмыӈ аныстаӈа хўаӈа выхлъюгмыӈ сикнъаклъюку атасиӄ
пуӽпуӄа…

Павлик аныӽсяӄуӄ сюгўаглюни.

— Сыӷлыӽагуӄ тана! — нанывгаӄ пималӷи. —
Атасим аӷьюӽлъыӄатын, иляӈан наӈлъыклъыӄатын.

— Китум хўаӈа наӈлъыкигатаӈа! — Павлик арамалӷи. — Аныӈаӄа аӈьяӷўаӷаӄуӄ, хўаӈа тугуӈигатаӈа. Лъӈа пиӄсяӷаӄа: «Упупыӈ тугуӈа, ӄаюӽлъяк
хўаӈа лъпыныӈ агўинъанӷитуӈа, явуӄутыт тыглыӽлъыӄанка, хўаӈамныӈ аӈьямун ухлъыӄуӈа».

Павлигым тыӈлюгумакаӈа аӄумутаӄ. Тахкын
ӄалъыгнанималӷи.

— Сяӈан-ми аныӈаӽпык тугуӈигататын лъпык?

— Сяӈанми лъпык апӄуӷаӷаӄсиӈа?

Нанывгам флъюӷаӷумакаӈа такыӽлъялӷи уӈани.

— Хўаӈа лъпык каюсиӷьюгаӄамкын. Хўаӈа лисимакаӄа пинилӷи алыӽӄун…

Рыпалъ Павлик агитаӽсималӷи.

— Хўаӈа атиӽлъыӄаӄа тана алыӽӄун. Ныӄамикнъакын: алыӽӄун атиӷьяӽӄагуӄ якуӄлъюку, ийӈакун сӽапагуман алыӽӄуӄын.

Пуйгухпынан — якуӄлъюку, ийӈакун сӽапагуман…

— Сяӈаўа алыӽӄун?
Нанывгаӄ гуӽсималӷи мыкылӷиӽам сигутаӈанун. Уӈага ахтусималӷи Павлигым иӄыӈанун. Якыстаӽан сямыӈ пималӷи, тахкын нагаӄуӷнатун алыӽӄумалӷи:

— Сӽа тана пинилӷи алыӽӄун. Пуйгухпынан натын атиӽлъыӄсигу тана.

— Нанӷиӄулъыӄуӈа, — ныӈляӄамалӷи Павлик, — хўа лыган
нанӷиӄунаӄаӄа. — Ныкывкаӽлъюни кытанӄумалӷи мыӈтыӷамун.

Лена аӄумгаӷми столам сяӷўани нарисугўиӄыфтуӄ. Пиныӈыстат — ӄигуӷмылӈут, сюӈаӷьюкыхтат, кавилӈут — таўа сивуӈани.

Павлик сӽаӄаӷлюку, лъӈан ӄырӈуӽсимакаӈи пиныни ынкам
ихыминыӈ сяпумакаӈи.

«Ляӈытаӄ нанывгам ўамтаӈа, — айгуӷимаӷми мыкылӷиӽаӄ сюмыӽтаӷамалӷи. — Иматуӄ таўатылӈум аӷнаӷаӽам нагаӄуӽлъыӄагу
пинилӷи алыӽӄун!..»

Павлик сяниӄаниӷми маниӄылӷи наягминун тахкын сяюгумакаӈа лъӈан али. Наяга ӄивумалӷи.

Тахкын ийӈакун сӽапагуман якыстаӽан мыкылӷиӽаӄ пималӷи:

— Ленай, тагива-ӄа-ӽу атасиӄ пиныӈыстаӄ…
Ленам иўырӈаӄун таӽпаӽсимакаӈи ийыгни. Иӷныӷўаӷит лъӈан
сягумалӷит, тахкын аўисиман ихыни столамыӈ, лъӈа якуӄлъюни
пималӷи:

— Лъпынун на-тылӈуӄ?

— Хўаӈамнун сюӈаӷьюлӷи, — яклъюни пималӷи Павлик.

Лъӈан тугумакаӈа пиныӈиӽаӄ, тугумиӄумакаӈа, иглыӽӄуӷаӷлюни ныӈўаӽӄун, тунумакаӈа наягминун. Ўин лъӈа нуӷигатуӄ пинымыӈ. Лъӈан таўаӈинаӄ сюмыӽтаӷатка тана пинилӷи алыӽӄун.
«Апаӈиӽаӷмун пиӽлъяӈа. Аныслъыӄаӈа лъӈан алӈунак-лъю
нака».

Павлигым ӄылъпыӽсимакаӈа амик гаӷвигмун. Аӷналъӄўаӷым
икуӷаӄыфтит угуӄналӷит гаӄат гаӄаӈлъясимыӈ.

Лътуӷаӄ агляӷаӽсималӷи лъӈанун, иӈлюхтун ихыминыӈ ӄифсимакаӈа аӷналъӄўаӽам кавиӽӄўакаӄ хина, сӽаӷлюку ийӈакун
якуӄлъюни пималӷи:

— Тунаӽтиӈа паляӽан гаӄаӽаӷмыӈ
Апаӈиӽаӄ паюхсималӷи. Пинилӷи алыӽӄун лыган лъяӈаӄа
наӷаӷумалӷи хинани, ийӈани, иӄлъиӷныӷани апам…

— Угуӄналӷимыӈ… угуӄналӷимыӈ пиюхсин, тыӈынӷаӷаӽай! —
акузимаӷми апам нусюгумакаӈа пинилъыӽпигаӄ кависягнилӈуӄ
гаӄаӄ.

Павлигым ӄытхыӄаӷлюни ӄуям аӈталяӈаныӈ сиӈамакаӈа апани иӄыӈакун иӈлюхтун.
«Алиӈналӷи! Алиӈналӷи!» — атиӷатамакаӈа ӄамагуӈинаӄ лъӈан,
ныӄамикуман нанывгаӄ.

Обедами Павлик аӄумгамалӷи ӄалъымсюхаӄ, нагасюгнимаӷми
аныӈаӷми алыӽӄулъӽанун. Тахкын аныӈа пиян аӈьяӷўаӷьяӽӄанилюни, Павлигым туйӈакун ихыни ӄаклъюку яклъюни
пималӷи:

— Тугўаӽтиӈа хўаӈа-лъю, ӄа!
Столам увитаӈани калъыгнанималӷит. Аныӈам мытыӷьяни
ӄулмун пиӽлъюки, ныӈляӄамалӷи.

— Тугунакын лъӈа, ӄа, — сюна наяга пилӷи. — Ўасиўа сялъыӄутын!

— Сяӈанми тугунӷисигу? — апаӈиӽаӄ иӄлъиӽсималӷи. — Ипапик тугунакын.

— Ӄа, — итагнатун пималӷи Павлик.
Аныӈаӄ ныӈляӽӄаӷлюни туйӈакун мыкылӷиӽаӄ паткаӷлюку,
нуйит флъюмакаӈи:

— Ўыни лъпык, иӷлыӽӄуӷаӽта! Итагнаӽтуӄ! Ятаӽӄи!
«Каюсиӷилятаӽтуӄ! Итагнатун каюсиӷилятаӽтуӄ!»

Павлик ивгаӽлъюку стола, слъямун анӄаӽсималӷи. Иўырӈа
скверами нанывгаӽаӄ ависималӷи. Аӄумутаӽак югисималӷик,
таўаӈинаӄ ӄынаӷми уныхсималӷит игаӷўаӄат унаӽсиӷўаӷмыӈ сяӈўат налъюналӷит.

Волшебное слово

Маленький старичок с длинной седой бородой сидел на скамейке и зонтиком чертил что-то на песке.

— Подвиньтесь, — сказал ему Павлик и присел на край.
Старик подвинулся и, взглянув на красное, сердитое лицо мальчика, сказал:

— С тобой что-то случилось?

— Ну и ладно! А вам-то что? — покосился на него Павлик.

— Мне ничего. А вот ты сейчас кричал, плакал, ссорился с кем-то…

— Ещё бы! — сердито буркнул мальчик. — Я скоро совсем убегу из
дома.

— Убежишь?

— Убегу! Из-за одной Ленки убегу. — Павлик сжал кулаки. — Я ей
сейчас чуть не поддал хорошенько! Ни одной краски не даёт! А у самой сколько!

— Не даёт? Ну, из-за этого убегать не стоит.

— Не только из-за этого. Бабушка за одну морковку из кухни меня прогнала… прямо тряпкой,
тряпкой…

Павлик засопел от обиды.

— Пустяки! — сказал старик. — Один поругает,
другой пожалеет.

— Никто меня не жалеет! — крикнул Павлик. —
Брат на лодке едет кататься, а меня не берёт. Я ему
говорю: «Возьми лучше, всё равно я от тебя не отстану, вёсла утащу, сам в лодку залезу!» Павлик
стукнул кулаком по скамейке. И вдруг замолчал.

— Что же не берёт тебя брат?

— А почему вы всё спрашиваете?

Старик разгладил длинную бороду.

— Я хочу тебе помочь. Есть такое волшебное
слово…

Павлик раскрыл рот.

— Я скажу тебе это слово. Но помни: говорить
его надо тихим голосом, глядя прямо в глаза тому,
с кем говоришь. Помни — тихим голосом, глядя
прямо в глаза…

— А какое слово?
Старик наклонился к самому уху мальчика. Мягкая борода его
коснулась Павликовой щеки. Он прошептал что-то и громко добавил:

— Это волшебное слово. Но не забудь, как нужно говорить его.

— Я попробую, — усмехнулся Павлик, — я сейчас же попробую. —

Он вскочил и побежал домой.
Лена сидела за столом и рисовала. Краски — зелёные, синие,
красные — лежали перед ней. Увидев Павлика, она сейчас сгребла
их в кучу и накрыла рукой.

«Обманул старик! — с досадой подумал мальчик. — Разве такая
поймёт волшебное слово!»
Павлик боком подошёл к сестре и потянул её за рукав. Сестра
оглянулась.

Тогда, глядя ей в глаза, тихим голосом мальчик сказал:

— Лена, дай мне одну краску, …пожалуйста…
Лена широко раскрыла свои глаза, пальцы её разжались, и, снимая руку со стола, она смущённо пробормотала:

— Какую тебе?

— Мне синюю, — робко сказал Павлик.

Он взял краску, подержал её в руках, походил с нею по комнате
и отдал сестре. Ему не нужна была краска. Он думал теперь только
о волшебном слове.

«Пойду к бабушке. Прогонит она меня или нет?»
Павлик отворил дверь в кухню.

Старушка снимала с противня горячие пирожки.

Внук подбежал к ней, обеими руками повернул к себе красное
морщинистое лицо, заглянул в глаза и прошептал:

— Дай мне кусочек пирожка, пожалуйста.
Бабушка выпрямилась. Волшебное слово так и засияло в каждой
морщинке, в глазах, в улыбке…

— Горяченького … горяченького захотел, голубчик мой! — приговаривала она, выбирая самый лучший, румяный пирожок.

Павлик подпрыгнул от радости и расцеловал её в обе щеки.

«Волшебник! Волшебник!» — повторял он про себя, вспоминая
старика.

За обедом Павлик сидел притихший и прислушивался к каждому
слову брата. Когда брат сказал, что поедет кататься на лодке, Павлик
положил руку на его плечо и тихо попросил:

— Возьми меня, пожалуйста.

За столом сразу все замолчали. Брат поднял брови и усмехнулся.

— Возьми его, — вдруг сказала сестра. — Что тебе стоит!

— Ну, отчего же не взять? — улыбнулась бабушка. — Конечно,
возьми.

— Пожалуйста, — повторил Павлик.

Брат громко засмеялся, потрепал мальчика по плечу, взъерошил
ему волосы:

— Эх ты, путешественник! Ну ладно, собирайся!
«Помогло! Опять помогло!»

Павлик выскочил из-за стола и побежал на улицу. Но в сквере
уже не было старика. Скамейка была пуста и только на песке остались начерченные зонтиком непонятные знаки.

Пинилӷи

Юраӈиӽаӄ унаӈулюку таӽтуӽтуӄ. Ӄиргысымыӈ сӽаӽтуӄ. Сиӄинӷуӄ. Аӷныӄ пиниӽтуӄ.
Ынкам мыкылӷиӽаӄ пиюхтуӄ лъминыӈ сяӈўа пиналюку пинилӷи.
Таўатын лъӈа аӄумгаӄуӄ ынкам сюмыӽтаӷаӷаӄуӄ:
«Сӽа иўын наяхаӄа калывнаӄсяӄан хўаӈа сяюгнаяӷаӄа!»
Сюна наяха тагиӷаӽлъыӽи:
— Юрай, иглыӽӄуӷаӄа хўаӈамнун атуным!
— Аўитын, ӄинуюхтыхпынаӈа сюмыӽтаӷалӷиӈа.
Сюгаглюни наяха аўитуӄ. Юра тагавык сюмыӽтаӷаӷаӄуӄ:
«Сӽаӽу пагиӄыстывут амат ӄытхыӷьяӄатху,
хўаӈа гунъаяӷанка лъӈит».
Сюна пагиӄыста тагиӷаӽлъыӽи.
— Юраӈиӽай, миӈлъитики ныӷусит.
— Лъпыныӈ миӈлъитики, ўин хўаӈа миӈлъитинанӷитуӈа.
Пагиӄистым насӄуни ӄапшаӽта. Юра итагнатун сюмыӽтаӷаӷаӄуӄ:
«Сӽа ӄикмиӽаӽпут Трезорка мыӽтаӷвигмун
ифкаӷьяӄан, хўаӈа сяюгнаяӷаӄа!»
Ӄикмиӽаӄ тагиӷаӽтуӄ. Папыраӽтиӄуӄ, лъяӈаӄа пиӄылӷи: «Юрай, мыӽсиӽтиӈа!»
— Ага, аўитын! Ӄинуюхтаӽпыӈа!
Ӄикмиӽам ӄаныни маӽӄата, иӽтуӄ уӄфигамун. Пуру Юра наминун агляӽтуӄ:
— Сяӈўатуӄ пинилӷи хўаӈа пикыхка?
Наӈан Юра насӄўаӄун флъюӷлюку пи:
— Наяхан ангитигу, каюсиӽу пагиӄиста
миӈлъитилӷи ныӷусимыӈ, ӄикмиӽаӄ мыӷмыӈ
тунигу.

Хорошее

Проснулся Юрик утром. Посмотрел в окно. Денёк хороший.
И захотелось мальчику самому что-нибудь хорошее сделать.
Вот сидит он и думает:
«Что если б моя сестрёнка тонула, а я бы её спас!»
А сестрёнка тут как тут:
— Погуляй со мной, Юра!
— Уходи, не мешай думать!
Обиделась сестрёнка, отошла. А Юра думает:
«Вот если б на няню волки напали, а я бы их застрелил!»
А няня тут как тут:
— Убери посуду, Юрочка.
— Убери сама, некогда мне!
Покачала головой няня. А Юра опять думает:
«Вот если б Трезорка в колодец упал, а я бы
его вытащил!»
А Трезорка тут как тут. Хвостом виляет: «Дай
мне попить, Юра!»
— Пошёл вон! Не мешай думать!
Закрыл Трезорка пасть, полез в кусты. А Юра
к маме пошёл:
— Что бы мне такое хорошее сделать?
Погладила мама Юру по голове:
— Погуляй с сестрёнкой, помоги няне посуду
убрать, дай водички Трезору.

 

 

Сюӄлъюӷныӷми

Мамлылӷикун уӄфихкун, кукшагналӷитхун сюӄлъюнӄатхун иглыӽтаӄуӄ унаӈыхкаӄ утуӄаӽлъяк ама.

Уяванлъюни тумыныӈ ынкам нунаӷныӈ иӷлюни аюӄуӄ амам рихтыӈа.

Сяпыӽналӷи уксюӄ наӈумаӄ. Маӄалӷини упынӷам аӷныӷитнъи сяӷлигами-амами алиӷумат амугмыталӷит мыкыстаӽат амаӷаӽат.

Аӈлиӄут, уйгуматаӄут икнъаӄаюгыт амаӷаӽат. Углялӷи маӈзиӽуӄаӄ ныӽӄўаӄ миӈилялъюни аюӄуӄ увитаӈани уяванлыӈум иӷўаӄам рихтым. Ӄифӄаӽтаӷлютыӈ аюӄылӷит тумӈиӽат аюӄут мыӄсяӽтуӷвигмун.

Иӷивгаӽлъягуман утыӷниӷаӄуӄ унаӈыхкаӄ амаӽлъяк. Каӈрухтаӷаӄуӄ итыган асиӈиӈани амам ӄылъикаӄ анигу. Тыӈӄаӽтаӷаӄут уӄфигнун упуӽталӷит аӄыргиӷыт; ӄалӷиӄамаӷмыӈ хтугнатун, сӽапагаӄат амаӽлъяк мыкыстаӽат синичкат.

Алиӈыхпынани паӈалгаӄуӄ амаӽлъяк лъми уӄфигмикун. Лъӈан лисимакӈўаӷа тума лъми алисигалӈуӷмун рихтыминун. Таўани утаӄипихтаӄут ныӷьюныӽтуӄат амаӷаӽат.

В овраге

Через тёмный лес, через глухие овраги пробирается с добычей старый волк. Далеко от проезжих дорог и людных селений скрыто волчье логово.

Кончилась холодная зима. В весенние тёплые дни родились у волчицы слепые маленькие волчата..

Растут, резвятся бойкие волчата. Много обглоданных костей валяется вокруг их далёкого скрытого логова. Извилистые тропинки протоптаны к водопою.

Поздно утром возвращается старый волк с добычей. Похрустывает под волчьими лапами слежавшийся снег. Взлетают на деревья пугливые рябчики; тревожно попискивая, провожают лесного разбойника маленькие синички. Смело бежит волк по знакомому лесу.

Хорошо знает он дорогу в своё скрытое логово, где ждут не дождутся старого волка прожорливые, жадные волчата.

Уӄфигым кынлыӈани

Уксюми уӄфигми унаӈупихлъюку ӄалъымсюхитаӄуӄ. Нунмаўк аӽтаӷаӄыстаӷаӄуӄ. Кависягнилӈуӄ кавиӽлъяк иглыӽтыкыстаӷаӄуӄ уӄфигым кынлыӈакун, анигуӈитаӷалъӽакун унаӈниӷвигмыӈ.

Анигу кавиӽлъягым тутылъӽаныӈ сюксюхтаврыӷаӷаӄуӄ ифкаӄуӄыстамаӷми. Тутмалъӽакун алиӷаӄут кавиӷым тумаӈи.

Кавиӽпак нагасюгниӷаӄуӄ ынкам сӽапагаӄуӄ ӄалӷиӷнаюкан анигум асиӈани, уӈлютмъини афсыӈаӄ, алиӷаӽнъаюкан уӄфигамыӈ сигутыпарук нуяӷилӈуӄ указиӽаӄ.

Сӽаӄун, ӄапшакаӽтуӄ аваяӷми ынкам кавиӷмыӈ сӽалъюни ӄалӷисӈўаӷаӽтуӄ — пик!-пик! — ӄатыӷьиӷаӽаӄ — королек. Таўа, кумкуялъӄиӷўаӷумаӷмыӈ, тыӈӄаӽтамаӷмыӈ, наӷуӽтут уӄфигым кынлыӈан ӄулиӷныӷакун ӄатыӷьиӷат — клестыт, таюгнатун налюхтут нувугакун елкам гунаӽтуӄам.

Кавиӽлъягым нагаӄуӷа ынкам сӽаӷа маюӷаӽлъыӽи раўылиӈа уӄфигмун ынкам анигўаӄ ифкаӽтуӄ ӄылмыӽпахтамаӷми ӄапшалӷимыӈ аваяӷмыӈ.

Ӄавиӷым утуӄалъюгым ристунӷым ӄамахлъюку сӽаӷаӄа, ӄамахлъюку нагаӄуӷаӄа, ӄамахлъюку лисимака уӄфигми.

На опушке

Тихо раннее утро в зимнем лесу. Спокойно наступает рассвет.

По лесной опушке, у края снежной поляны, пробирается с ночной охоты рыжий старый лисовин. Мягко похрустывает, пухом рассыпается под ногами лисовина снег. Лапка за лапкой вьются за лисовином следы.

Слушает и смотрит лисовин, не запищит ли под кочкой в зимнем гнезде мышь, на выскочит ли из куста длинноухий неосторожный зайчишка.

Вот шевельнулась в сучках и, увидев лисовина, т-о-о-оненько — пик! пик! — пискнула синичка-королёк. Вот, пересвистываясь и порхая, пролетела над опушкой стайка клестов-еловиков, торопливо рассыпалась по вершине украшенной шишками ели.

Слышит и видит лисовин, как взвершилась на дерево белка, а с густой закачавшейся ветки, рассыпаясь алмазной пылью, свалилась снежная шапка.

Всё видит, всё слышит, всё знает в лесу старый, хитрый лисовин.

Упынӷаяӷа

Упынӷаяӷами алиӷумат такут мыкылыӈыстаӽат указиӽат. Сялин анигутулюку уӄфигым акуляӈа, сялин унаӈулюку аӄлъяӷаӽтыкаюгулюку упынӷам аӄлъяӷаӈаныӈ. Ӄаўагыт ынкам тыӷиӄусят сялин канаӷаӈигатут ӄылъиками анигуми. Ынкам сивуклъит указиӽат атиӷаӄыхкаӈит алиӄанилюки таӈаӽтулюку анигу.

Малъхутӈўаӷлютыӈ указиӷат кияӽтаӄут. Упынӷам сиӄинӷа маӄаӽтыкыстаӷаӄа.

Сигутыпаруӽат указиӷаӽат нугумат уӈлютмъыхныӈ ӄуяклъюку маӄаӄ. Лъӈита натыӈ утаӄаӄат нуӄылъютыӈ.

Указитнат лъмыӈ ынкам иляӈита аваӄутит ныӽӄаӄит. Алъя указиӄ-на тагиӷаӽлъюни уӈлютмун, мамаӽлъюки игатаӄат указиӽат, итагнатун аӷуляӄаӄылӷи. Итагнатун мыкыстаӽат указиӽат лъӈинаӷмыӈ уныхтаӄут.

Лъӈит пинитун иӷўаӷумат кинӷаӷӈалӷими аўаткаӽтами выгаӷми. Таўанлъюки лъӈит сӽаӷнанӷитит якумаӈилӈум рысым, кавиӷым ристунӷым сӽаӷнанӷитит.

Указиӷат сӽаӷит тыӈаюныӽтуӄам ӄатыӷьиӷам. Налюглюни аваяӽӄун, ӄифӄаӽтамаӷми илягаӷаӄуӄ: «Таўа сӽаӷамси! Таўа нагаӄуӷамси!» Алиӈумаӷмыӈ указиӷаӽат сӽапагаӄат аӷулисюгниталӷи катыӷьиӷаӽаӄ.

Ранней весной

 

Ранней весной родились эти маленькие зайчата.

Ещё лежал в лесу под деревьями глубокий снег, прихватывали по утрам крепкие весенние морозы. И птиц и зверей держал на снегу плотный наст. Называют поэтому ранних зайчат настовиками. Крепко прижались друг к дружке маленькие зайчата.

Ласково пригревает весеннее солнышко. Обрадовались теплу, высунулись из гнезда длинноухие зайчата. Терпеливо ждут свою мать.

А зайчихи-матери и своих и чужих детей кормят. Прибежит к гнезду чужая зайчиха, покормит проголодавшихся зайчат и убежит дальше.

Опять останутся одни маленькие зайчата.

Хорошо спрятались они в сухой, прошлогодней траве! Здесь не найдёт их разбойница-рысь, не увидит хитрая лисица.

Увидела зайчат суетливая птичка. Уселась на ветки, вертится и поёт: «Вот, вот вижу! Вот, вот слышу!» Со страхом смотрят на суетливую птичку зайчата.

Уӄфигым тумаӈани

Киӈулиӄулъютыӈ иглыӽтаӄут уксюм тумаӈакун усиӽпакат унаӽсиӽпараӷмыӈ уӄихтуӄат улъӽитаӄаюгыт.

Уӄфигмыӈ туӈтувак алиӷаӽтуӄ.

Алиӈыхпынани аӷвиӷа иӄытулӷи иглыӽфикусиӄ тума. Иглыӷастым аӷулиӽта улъӽитаӄаюк, тыӷигьюклъюку сӽапагаӄа пиниӷракыхтаӄ туӈтувак.

Угляӽтуӄ туӈту хўаӈкута уӄфимнъи. Угляӄаӽтаӷлютыӈ туӈтут иглыӽтаӄут анигутуӄатхун мысягытхун, иӷаӄут уӄфилъыгами ынкам уӄфихпагми.

Югыт сяӈигатит, афлъыӈакаӄит туӈтут. Таўаӈинаӄ игаталӷит амат иляӈани уплъыгаӄит туӈтут. Икнъаӄыӽлъялӷит туӈтут сиӷуныгмыхныӈ ынкам итыгамыхныӈ ӄимахтаӄит сыӷлыӷыт амат.

Китумыӈ туӈтут алиӈигатут уӄфигми. Алиӈыхпынатыӈ иглыӽӄуӷаӷаӄут уӄфигилъӽакун, аӷвиӷаӄит уӄфигиӄат ныт, иляӈани ӄантаӷалъиӄут нунаӷнун ынкам городытнъун.

На лесной дороге

Одна за другой идут по зимней дороге нагруженные брёвнами тяжёлые машины. Выбежал из лесу лось. Смело перебегают широкую наезженную дорогу.

Остановил шофёр машину, любуется сильным, красивым лосем.

Много лосей в наших лесах. Целыми стадами они бродят по засыпанным снегом болотам, скрываются в кустарниках, в больших лесах.

Люди не трогают, не обижают лосей. Только голодные волки решаются иногда нападать на лосей. Рогами и копытами обороняются от злых волков сильные лоси.

Никого не боятся сильные лоси в лесу. Смело бродят по лесным полянам, переходят широкие просеки и наезженные дороги, нередко подходят близко к селениям и шумным городам.

Утуӄаӽлъягым напынам сяӷўани

Тыпкыхлъыӽимыӈ уӄумьягмыӈ тыпсяӽӄаӄуӄ уӄфихлъяк. Утуӄам напынам, акисӄаӽлъюни сиӄиныӷмыӈ, сяӷўани, наӷаӷутакут тусигалӈут ӄинунашкахат-раўылиӈыт.

Лъӈита ӄуякаӄат матнъылӷи сиӄиныӄ ынкам ниӷулӷи упынӷаӄ. Лъӈита симимит лъмыӈ мылъӄуӄыхтат тагныӷнарагыт амиратыӈ. Ӄавиӽтаӷамит раўылиӈыт хатаӈиӽит ынкам мылъӄуӄыхтат папхит.

Уксюӽлъягми раўылиӈыт кияӽтыкагут усӄалӷитнъи уӄфигни. Ануӄмыӈ-лъю, аӄлъяӷамыӈ-лъю иӷумаӄут маӄалӷитнъи уӈлютнъи, усӄалӷитни уӄфигыт аӷулъӽитнъи. Елкамыӈ иляӈанун елкамун, напынамыӈ иляӈанун напынамун лъӈит ӄытхыӷаӷаӄут тамаӽакун уӄфихкун, маӈзиӽуӷаӄут тыпкыхтамыӈ уӄихтуӄамыӈ гунамыӈ Раўылиӈыт кигми ӄыпӽаӽтуяӽӄагут. Раўылиӈыстатыӈ аӈлисяӽӄаӄыхкаӈит, гунамыӈ ӄырӈуӽтияӽӄалӷит ынкам иӷияӽӄалӷит, сигутшаӷмыӈ тукшухтияӽӄалӷит.

Игатаӷналӷини уксюни, уӄфигни паляӽалюку гунаӄ, раўылиӈыт уяванун аӷуляӄаӄут, якуӷнаӷӈан иглыӽвигат. Лъӈита пу­гимлютыӈ аӷвиӷаӄит иӄытуӄат киўыт, сюкалъютыӈ наӷуӽтаӄит иӷвигилӈут питысиӷат, иляӈани агаӄут юхтуӄатхун нунаӽтыхун, городытхун.

Сыӷлыӽӄиӈигатут уӄфигми кинкунун пилъюгигалӈут, тусигалӈут раўылиӈыт. Аваяӽаӷмыӈ аваяӽаӷмун, уӄфигым нувукшуганыӈ иляӈанун нувукшагмун малиӽӄаӷататаӄут лъӈит уӄфихтыхун, пайӷуман маӄалӷи ниӷулӷи упынӷаӄ.

Тыӷигнатун ӄуянатун наӷаӷаӄут утуӄам уӄфигым сяӷўани ӄинунашкахат раўылиӈат.

У старой сосны

Душистой смолою пахнет бор.

У освещённой солнцем старой сосны резвятся весёлые проказницы-белки. Радуются они тёплому солнышку, светлой весне. Сменили к весне свои пушистые серые шубки. Рыжими стали у белок их спинки, пышные хвосты.

Всю долгую зиму жили белки в высоком лесу. От ветра и стужи прятались в тёплых гнёздах, забирались в глубокие дупла деревьев.

С ёлки на ёлку, с сосны на сосну носились по лесу, грызли смолистые тяжёлые шишки.

Много забот будет летом у белок. Нужно выкормить маленьких бельчат, собрать и спрятать в дуплах запасы орехов, насушить грибов.

В голодные годы, когда мало в лесу орехов и шишек, белки пускаются в далёкие и опасные путешествия. Смело переплывают они широкие реки, перебегают открытые поля, забегают в многолюдные селения и города.

Никому в лесу не делают вреда миролюбивые весёлые белки.

С сучка на сучок, с вершины на вершину друг за дружкой гоняются они по деревьям, встречают светлую, тёплую весну.

Весело, радостно играют у старой сосны проказницы-белки.

 
ru_RU
Прокрутить вверх
Прокрутить наверх