Settlement

Yukaghirs к моменту прихода русских проживали на огромной территории от Лены до Охотского моря и Анадыря. К началу русской колонизации племенные группы юкагиров занимали территорию от р. Лены до устья Анадыря. Они распадались на 12 родовых групп. Так, в долинах Лены и Яны обитали яндагирцы, омолоевцы, хромовцы; в бассейне Индигирки – олюбенцы, ягинцы, омокцы, когимцы, лавренцы; в бассейне Анадыря – чуванцы, анаулы, ходынцы.

They settled much more widely in antiquity. Most scientists believe that 2-2.5 thousand years ago the Yukagirs lived from the Yenisei to Chukotka and were the carriers of the Ymyyakhtakh archaeological culture. Moreover, some suggest that at the same time they inhabited the territory of Alaska (Norton and Ipiutak cultures), but later mysteriously disappeared from there.

A.P. Okladnikov came to the conclusion that the Neolithic culture of Yakutia belonged to the ancestors of the Yukagirs. This point of view was shared by such well-known Soviet researchers as M.G. Levin, I.S. Gurvich, Yu.B. Simchenko.

A.V. Chernetsov substantiated an interesting theory about the existence of a single ethnic substrate in various cultures of the circumpolar zone. This substrate, Uralic in origin, he associated in the east with the Yukaghirs, and in the west with the Lapps / Sami /. Consequently, the Yukaghirs are the most eastern branch of the Ural-speaking ethnic groups, which in ancient times broke away from its core. This idea was supported by the works of linguists Yu.A. Kreinovich, A.B. Dolgopolsky and others.

In the Neolithic, the settlement of the Arctic Circle of Eastern Siberia proceeded more intensively, and by the beginning of the 2000 BC here, as well as throughout the circumpolar zone of Eurasia, those characteristic features of the culture of wild reindeer hunters were developed, which determined the development of the economy of all tundra peoples, right up to the appearance of reindeer husbandry. The formation of the ancient Ural-lingual basis of the Yukaghirs is closely connected with the formation of the circumpolar culture. The northern branch of the Yymyakhtakh people of Yakutia played a decisive role in the formation of cultures of the 2nd - early 1st millennium BC. in the west to Taimyr and in the east to Chukotka. In these cultures, the process of oyukagisation of the ancient Ural-lingual substrate began, accelerated in the 1st millennium BC. an inflow of the Ust-Mil (Bronze Age in Yakutia) Pra-Yukagir tribes.

Legends of Sakha people tell about the abundance of Yukaghirs in those days, which called the northern lights “дьукээбил уоттара” – трансформированное “юкагирские огни”, считая его отсветом костров множества юкагирских стойбищ. Некоторые птицы, по мнению якутов, стали черными, так как они пролетали над очагами юкагиров и закоптились. Современные исследователи сходятся во мнении, что юкагиров в середине XVII века было 5-6 тысяч человек.

The economic mode of the Yukaghirs was hunting for wild deer. In the winter they chased them on sledges, in the fall they hunted with the help of Manchiks. We hunted deer with specially trained dogs. Having found a herd of wild deer, the hunters drove them with the help of dogs into the lake. When the herd tried to cross it, several more dogs were unleashed from the opposite shore of the lake and prevented the reindeer from getting to land. And the boat hunters started stabbing animals with spears. In addition, hunting migrating wild reindeer on river crossings was of prime importance. The Yukaghirs also engaged in fishing in the lower reaches of the northern rivers.

The only domestic animals for a long time were the dogs, which were ridden. Reindeer husbandry has spread around the tundra part of the Yukaghirs from about the 16th century.

Bows with arrows, spears, stone axes served as the Yukaghir armament. There were few iron items. For fishing, they used races, wicker snares, seines, willow nets, and fishing rods. Ice fishing was not known.

Древнейшие жилища имели сезонный характер – землянки, полуземлянки, конические шалаши, чумы, покрытые шкурами, корой или дерном. Со второй половины XVIII в. стал использоваться также деревянный сруб, т.н. “якутский дом”.

Ethnographic information: The traditional dwellings of the Yukaghirs are the Urasa, Holomo and Chandaly. Urasa (odun nume) has a conical shape, built of connecting poles at the top, covered with larch bark in summer and with reindeer skins in winter. The usual size of the urasa is up to 4 meters at the base and 2.5 m in height, but it is known that in the 17th-18th centuries there were large urasas, which could accommodate up to 100 people. Holomo (khandyele nume) ) was a winter dwelling and had a pyramidal shape. The Chandals have not survived to this day. Back at the end of the 18th century, Sarychev G.A. investigated the destroyed chandals on the coast of the Arctic Ocean, leaving a description of them. These were semi-earthen-type dwellings with an area of 40 to 70m2. They were based on 4-6 inclined pillars connected at the tops by a frame that forms the skeleton of a flat roof. The walls and roof were made of logs covered with moss or sod. The base is rounded or rounded-quadrangular. By the way, the excavations of the Chandals laid the foundation for Arctic archeology.

Примерно с XVII в. юкагиры более массово стали носить одежду тунгусского образца: распашной кафтан из ровдуги, меховой нагрудник, кожаные штаны, длинные кожаные чулки, шапку. Своеобразной деталью юкагирского костюма был пыжиковый воротник-боа. Летняя обувь шилась из ровдуги, зимняя – из камуса. Одежда украшалась вышивкой из оленьего волоса, позднее – бисера, аппликацией из камуса, меховой оторочкой. Раскрашивалась дымом, ольхой и глиной. В одежде преобладали черный, красный и белый тона.

The seasonal gatherings, which usually lasted about a month, included festivities, games, dances, and various sports.

Hunting

The main of the Yukaghirs food was meat and fish Game hunting played a significant role. The tundra trees practiced autumn hunting on the shores of lakes for geese and ducks during molting. The participants in the hunt were divided into two groups. One group surrounded the lake with fishing nets, and the other, sitting in boats, drove birds deprived of the opportunity to fly in nets.

As noted above, fishing was of great importance among the Yukaghirs. We caught mainly nelma, omul, muksun. The yukola was made from the summer catch. In winter, they ate frozen fish in the form of slices. The meat was preserved by drying on hangers and freezing. Berries and various roots served as an additional seasonal food. Amanita mushrooms were used as a drug.

The ancient means of transportation along the river for the Yukaghirs was a triangular raft. They also used shuttles, dugouts from a poplar trunk. In winter, we went hunting on skis - rockets. The Verkhnekolymskys have Tungus type skis. The size of these skis allowed them to be used as a drag.

The legends of the Yukaghirs retained a mention of pottery, although the place of earthenware was long ago taken by wooden and birch bark utensils. Wooden dishes, birch bark vessels of various sizes, rectangular and round, deer or fish skin bags, antler spoons and a stone hammer for breaking bones and crushing fat.

The preparation of hot food, as well as the heating of fish oil, were carried out in trough-shaped wooden vessels using stones.

Ethnographic information: Like all the peoples of the North, the Yukaghirs mainly ate meat and fish. In addition, they ate wild berries, edible herbs and, unlike the Yakuts, ate some types of mushrooms. Meat and fish were boiled, fried on a barn, baked, dried, dried, smoked and frozen.

In Kolyma and Indigirka, such delicious fish as sturgeon, sterlet, omul, wild boar, muksun, white fish, peled and herring were found in abundance. From the white fish they got the most excellent stroganin. Sterlet caviar was especially appreciated, and its meat was preferred to sturgeon meat. Chir, nelmu, omul and other "white" fish were usually eaten in their natural form, for example, they made stroganina, yukola, and "black" lake fish was always consumed boiled, fried, baked.

Мясо оленя и лося варили, но иногда делали из мяса строганину, сушеное мясо толкли в порошок – порса (барча). Дичь употребляли только в вареном виде. На долгую зиму из рыбы заготавливали юколу. Летом женщины собирали ягоды и корни съедобных трав, которые сушили. Также сушили грибы и использовали в качестве приправы к супам. Особенно запасались сушеными толчеными кореньями – пульхи. Этот весьма ценный продукт не раз спасал людей от голода. Из очищенных, высушенных кореньев в деревянной ступе толкли муку. Из него пекли кавардак не только юкагиры, но и русские старожилы. Пульхи добавляли в чай, в рыбные пироги. Мелкую рыбу пекли около костра на тальниковых колышках. Рыбьи потроха и икру жарили. Брюшки жирных рыб, а также печень налима ели сырыми. Из икры и толченой рыбы пекли лепешки.

Обработка металлов носила у юкагиров более примитивный характер. Ковка железа была заимствована ими у якутов в XVII в., а литьё металлических украшений – у эвенов. Ценными и почитаемыми, переходящими из поколение в поколение предметом считался серебряный или бронзовый диск, прикрепляемый к одежде на груди, т.н. “грудное солнце”.

The clothes of an ancient Yukaghir warrior consisted of a battle helmet and a shell of horn plates fastened with vein elk threads.

The course of the historical process in the Yukaghir lands was dramatically changed by the inclusion of the north-east of Siberia into the Russian state.

Первые достоверные сведения о юкагирах мы встречаем в отписках казаков-землепроходцев в 1633-1634 гг., а в сообщении 1638 г. впервые встречаем упоминание о конкретном юкагире – князце Уянди. Присоединение “Юкагирской землицы” не было простым и бескровным. Уже с первых отписок казаков мы узнаем об их столкновениях с юкагирами. О масштабах этих столкновений говорит донесение С. Дежнева, отряд которого в 50 человек во время похода подвергся нападению юкагиров численностью несколько сот человек. Сам он еле спасся в одном из острогов, будучи ранен стрелой в голову.

Folklore

Фольклор юкагиров сохранил рассказ о первой встрече юкагиров с русскими. Согласно преданию, русские пришли со стороны верховьев реки, спускаясь по ней на лодках. Это произошло летом, “когда листья на рябине распустились, выросли травки полевые и пели пташки лесные… Однажды вечером заметили, что плывет к ним сверху человек с шерстью на лице, с громадным, как шишка берёзы, носом, в котором две черные дыры, подобные норкам горностая. И этот человек, с лесину ростом, видя, как пляшут на берегу девушки, пристал к берегу, подошел к ним и, схватив одну из них, потащил в лес. Видя это, пришли мужчины с копьями и стрелами, убили его, бросили в реку и сказали: “Откуда ты (река) привела, туда и уведи”.

The inclusion of the Yukaghir lands in the Russian state already in the 17th century led to significant changes in their economy, settlement and number. The troubles of the first years after the penetration of service and industrial people, when elementary law and order had not yet been established in these outskirts of the Lena Voivodeship, had an extremely negative effect on the existence of many Yukaghir groups. From the arbitrariness of the Cossack commanders, the predatory aspirations of adventurers penetrating to the north, clashes with the yasak collectors, the settled Yukaghirs on foot, tied by their economy to the lower reaches of the rivers, especially suffered.

Etymological information: Юкагиры называют русских “нохшоччо”. “Нохшо” с юкагирского – это соболь, т.е. дословно “нохшоччо” переводится как соболятник, охотник за соболем. Другое название, более распространенное в наши дни, “луусии” – фонетическая трансформация слова “русский”, аналогично в як. языке “нуучча”.

Захват наиболее именитых юкагиров в аманаты (до 6-10 % от общей численности юкагиров) – заложники, где они чаще всего умирали, увод девушек и женщин (10-15 %) нарушали традиционный хозяйственный уклад юкагиров. Ясачные поборы, притеснения со стороны казачьих начальников послужили причиной ряда перемещений юкагирских родов. Во второй половине XVII в. усилилось проникновение в юкагирские земли их соседей – якутов и эвенов (ламутов), уклонявшихся от уплаты ясака. В этих условиях участились вооруженные столкновения юкагиров с ними.

From the Yukaghirs’ folklore: О столкновениях с якутами предания сохранили только отдельные отрывки. Одно из них рассказывает о встрече юкагиров “с чем-то невиданным и необъяснимым: они увидели белых и черных оленей без рогов с круглыми копытами, с волосатыми до самой земли хвостами”. И на этих “оленях”, больших, как лоси, ездили верхом люди, вооруженные железными копьями и мечами, которые были гораздо смертоноснее, чем копья одулов или их стрелы с костяными и каменными наконечниками. Они поражали всех, кого только увидят. Эти существа – шестиногие, двуглавые, четырехглазые, с длинным хвостом, были все же смертны. Они тоже имели кровь, кости и плоть. И отважные защитники своего края, самые лучшие и бесстрашные воины, сначала убивали только этих невиданных оленей, т.е. якутских лошадей, считая их главным злом, а на седоков даже не обращали внимания. Это и было причиной падения юкагиров”.

From the end of the 17th - the beginning of the 18th century, relations with the eastern neighbors, the Koryaks and Chukchi, began to aggravate, who took revenge on the Yukaghirs for agreeing to be escorted by service people who tried to enter their domain. This led to a war of extermination.

Diseases

Подлинной катастрофой для юкагиров стали болезни, принесенные русскими и неизвестные им, чей организм был беззащитен перед ними. Начиная с XVII в. главным незримым врагом юкагиру была оспа – “большая болезнь”. “На туземцев она наводит панический страх,— писал об оспе А. Аргентов. — Самые лютые (знаменитые) шаманы в робость приходят от оспы и к пораженному ж страдальцу не осмелятся приступать… Паника усиливает эпидемию”. По данным Аргентова, в XVII—XVIII и первое половине XIX в. эпидемии повторялись через каждые 70—80 лет. Первая известная нам эпидемия оспы началась в 1663 г.

From the Yukaghirs’ folklore: По преданиям первую эпидемию оспы русские вызвали, чтобы подавить сопротивление юкагиров. Одулы представляли эту болезнь в виде русоволосой женщины, которая ловила и поедала юкагирские тени, т.е. души. “Она бродила босиком вокруг стойбищ, но не могла найти к ним дорогу, т.к. алма (шаман) замаскировал все тропы. Она скиталась по миру голодная и холодная… И однажды нашла пасть, поставленную на лису. Не долго думая, в агонии голодной смерти, она бросилась на наживу – сухое крыло птицы… Крышка пасти захлопнулась, и она оказалась в ловушке.

И там, придавленная крышей ловушки, отяжеленной бревном, она умерла. Старик-юкагир на лыжах, обходя свои ловушки, обнаружил только кости: вместо глаз – темные впадины, вместо прекрасных алых губ – блестящий ряд обнаженных острых зубов… Старик ушел. Она пошла за ним до первых жителей; потом, подкрепившись горячей человеческой кровью, пошла-побежала дальше. Так обходила все селения, реки и, наконец, опустошив край, исчезла бесследно”.

Epidemics followed one after another, subsiding only for a short time. The next smallpox epidemics took place in 1669 and 1691-1694, inflicting an irreparable blow on the people. So, from the smallpox fever of the 1690s. about half of the Alazey Yukaghirs perished, all the Yukaghirs who paid tribute to the Omolon winter quarters died out.

As a result, during the XVII-XIX centuries, not only the number, but also the area of settlement of the Yukaghir tribes sharply decreased. Low social status, growth in the number and change in the composition of the population in the Yukaghir lands, increased yasak oppression led to an increase in assimilation - the dissolution of the Yukaghirs.

At the end of the 18th and beginning of the 19th centuries, climatic changes took place, which further exacerbated the situation. The migration routes of wild reindeer have changed, and the number of elk has sharply decreased. This led to frequent hunger strikes, which became a real scourge for the people.

Одна из первых голодовок произошла в 1810 году. Сохранилось обращение князцов верхнеколымских юкагиров Николая Трифонова (Нартенный род) и Михаила Никифорова (Ушканский род), в котором они просят о “вспоможении” по случаю голодовки, начавшейся после “чрезвычайного наводнения на Колыме и впадающих в нее реках, а также по бедности и неимению нужных для рыбы на тонях неводов и сетей”.

The consequences of the hunger strikes were so disastrous that the tsarist government at the beginning of the 19th century. began to open in different parts of Siberia bread and fish stores in order to provide assistance at a critical moment. In connection with frequent hunger strikes in Yukaghir families, huge arrears have accumulated.

The famine caused significant new movements of the Yukaghirs. As a result of the resettlement of the Yukaghirs to Russian settlements, some of them russified - they mastered the Russian language and became close to the Russian old-timers.

A bit of etymology

Анализ некоторых юкагирских слов показывает влияние русского языка, причем они за длительное время претерпели такие фонетические изменения, что это трудно проследить. Например, “тэрикэ” – старуха, “тоукэ” – собака, “парнаа” – ворона и т.д. Подобное легко прослеживается в фольклоре: среди персонажей встречаются Христос, Кащей, Соломинка и Пузырь. Любопытна трансформация библейской истории о всемирном потопе: когда Ной набирал животных на плот, к нему пытался залезть и мамонт. Но так как он мог перевернуть плот, то Ной его не взял. Итог “печален” – мамонты вымерли.

The nomadic Upper and Lower Kolyma Yukagirs approached the Evens. At the turn of the 19th-20th centuries, the Upper Kolyma Yukaghirs and Evens hardly differed in their way of life, appearance, and clothing. The Evens, however, kept domesticated deer. Most of the Yukaghirs were fluent in the Lamut language, and most of the Lamuts were fluent in Yukaghir. Both cultures and both languages seemed to be in a dynamic equilibrium: they penetrated each other, part of the Yukaghirs became olamut and, on the contrary, the II Delian Lamut clan was Yukagirized.

The 1897 census identified 544 Yukagirs (without groups that merged with the Russians, Chukchi, Koryaks and Evens). Thus, by the beginning of the 20th century, the Yukaghirs were on the verge of complete extinction. An analysis of the materials of this census shows that the Yukagirs at the end of the 19th century were a number of groups interspersed into the massifs of the Yakut, Russian and Even population.

In Soviet times, Yukaghirs from remote tributaries of the Kolyma were relocated to large settlements - Tustakh-Sen, Nelemnoe, Balygychan, Andryushkino, Olenegorsk, Yukagir, where the multinational collective farms “Chailarul Vadul” (Reindeer breeder), “Sutanya-Pochorkhodol modol "(Bright Life)," Pioneer ", named after Stalin and others. Later the collective farms were transformed into state farms. However, these measures, which generally had a positive social effect, worsened the ethnic situation of the people - assimilation processes intensified, young people were separated from the traditional way of life, the Yukaghir language disappeared from everyday use, elements of culture were almost completely lost, and the worldview changed. The pursued policy of paternalism led to the loss of a sense of master and responsibility for one's own destiny, the implantation of the psychology of dependency and consumerism.

Tribal communities

В настоящее время у юкагиров Якутии существуют три кочевые родовые общины: «Чайла» – в Нижнеколымском, «Тэки Одулок» – в Верхнеколымском и «Янугайл» – в Усть-Янском улусах. В производственной сфере «Чайла» занято 115 человек, в «Тэки Одулок» – 57 и «Янугайл» – 7 человек. Всего – 179 человек.

«Чайла» – самая крупная родовая община юкагиров. В ней наряду с юкагирами трудятся эвены и якуты. Хозяйство занимается оленеводством, рыболовством, охотпромыслом на диких оленей.

Members of the Teki Odulok tribal community, located in the village of Nelemnoye, hunt moose, carry out sable fur trapping, and fish.

The tribal community "Yanugail" is engaged in the hunting of wild reindeer and fishing.

Общий кризис экономики страны тяжело отразился на социально-экономическом положении: привел к спаду производства – к снижению показателей сдачи государству продукции сельскокозяйственного производства и промысла, показателей сохранения взрослого поголовья и делового выхода тугутов, жеребят, телят, полностью свернут песцовый промысел, прекратились промышленный лов рыбы и заготовка деловой древесины. Ослабла дисциплина труда, снизилась ответственность работающих, прекратилось стимулирование труда, одной из главных проблем стала проблема кадров – отсутствуют грамотные руководители и специалисты сельского хозяйства. Огромные транспортные затраты привели к тому, что произведенная сельхозпродукция: оленина, рыба и т.д. залеживаются на складах и, следовательно, не имеют оборота и портятся. В итоге, многие промыслы ведутся только на котловое питание.

In the hunting, fishing industry, the material base is lame, the unsatisfactory provision of technical means of transportation, tractors, all-terrain vehicles, snowmobiles, boat motors, fuels and lubricants, nets, firearms, cartridges, various spare parts cause considerable damage not only to traders, but also negatively affects income part of agricultural organizations. The once inhabited places, hunting grounds, fishing grounds are abandoned by people due to the remoteness, low prestige of hunting, low purchase prices and lack of sales.

Some fishing sites have fallen into disrepair due to violations of environmental regulations by government agencies. The state farms were unable to control the ecological cleanliness of the leased areas, as a result of which they were contaminated with fuel and lubricants, barrel containers and frozen nets that remained in the lakes along with fish. In addition, predatory fishing leads to an imbalance in fish resources.

As a result, the social situation of residents is deteriorating. The arrears of payments for utilities, electricity and telephone communications are growing; for many families they have been for 2-3 years. Only the salaries of social workers, benefits and pensions bring income. Unemployment, primarily among young people, lack of prospects, unprofitability and inefficiency of production leads to drunkenness, increased crime and suicide.

Shadrin V.I.