Традиционные места проживания носителей долганского языка расположены за Полярным кругом — там и сложилась эта молодая народность. Долганская письменность прошла особый путь: не от букваря к поэзии, как в большинстве языков, а, наоборот, от творческого усилия поэта к школьным учебникам. В гармонии долганских гласных и многообразии прошедших времен и деепричастий удобно разбираться на примере глагола-хамелеона «этосамить». Знакомимся с долганским языком вместе с Александром Архиповым, Анной Барболиной, Ниной Кудряковой и Крисом Лассе Дэбритцем.
В проекте «Языки России» мы рассказываем о языках, на которых говорят или говорили народы, проживающие на территории современной Российской Федерации. Проект создан с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.
Кстати, если вы хотите увековечить ваш язык в истории — присылайте нам аудиозаписи с историями о традиционном национальном блюде, ремесле или вашем городе.
Долганы не только самый северный тюркоязычный народ в мире, но и один из самых молодых: первое упоминание долган как отдельного народа относится к 1841 году. Когда в XVII веке русские осваивали Среднюю и Восточную Сибирь, этой народности еще не существовало, были только эвенкийские (тунгусские) роды с таким названием. Долганская народность сложилась в ходе взаимодействия различных этнических групп: эвенков разных родов, якутов (или якутоязычных групп), затундринских крестьян-русских. Основным языком общения между ними стал якутский язык, распространившийся среди тунгусских родов еще на рубеже XVII–XVIII веков на территории Якутии.
Роды, ставшие впоследствии ядром долганской народности, тесно контактировали с северными якутами и вместе с ними мигрировали по той территории, которая потом стала их совместной родиной. В силу сложившихся исторических обстоятельств тунгусские роды перешли на язык якутов, но не ассимилировались полностью в их среде, а, попав в особые условия, в процессе взаимодействия с различными этническими группами дали начало формированию нового этноса. Под «особыми условиями» следует понимать удаленность от основной массы якутов, иной образ жизни и другие культурно-хозяйственные изменения в жизни долган на Таймыре.
К. М. Рычков, изучавший народы Туруханского края в 1903–1913 годах, в своем очерке «Енисейские тунгусы» называет три тунгусских рода, известных под именем долган: Доңот (Донгот) и его ветви Якол, якуты с тунгусским женами, и Долһар (Долхар), тунгусы с якутскими женами. Б. О. Долгих, автор фундаментальной работы «Происхождение долган», называет целых девять различных по происхождению групп, составлявших долганское население в 1926–1927 годах.
В начале 1930-х годов еще не было окончательно определено, относится ли язык долган к тюркским или тунгусским. Впервые о самостоятельности долганского языка в 1940 году высказалась Е. И. Убрятова, в будущем известный тюрколог. Ее книга «Язык норильских долган» до сих пор остается важнейшим трудом по долганской грамматике. Долганским языком занимался и другой видный тюрколог и монголовед, В. М. Наделяев, автор рукописных грамматики и букваря долганского языка.
Долгий путь от поэзии к букварю
Введения письменности для долганского языка требовала жизненная практика. На страницах окружной газеты «Советский Таймыр» помещались отдельные тексты на долганском языке с использованием якутской орфографии, но попытки вести обучение в долганских школах на якутском языке, пользуясь якутскими учебниками и пособиями, не увенчались успехом. В 1969–1970 годах в нескольких поселках было проведено социолингвистическое исследование, показавшее, что свыше 36% опрошенных вели частную переписку на долганском языке, используя для этого русский алфавит.
В 1973 году вышел первый поэтический сборник Евдокии Егоровны Аксеновой (Огдуо, или Огдо Аксеновой), ознаменовавший собой начало долганской литературы. Аксенова проделала большую творческую работу в приспособлении русского алфавита к долганской звуковой системе, однако ее практический алфавит требовал существенной научной доработки с учетом фонетики долганского языка. В 1979 году состоялось обсуждение алфавита Аксеновой с участием ученых из Новосибирска и Томска; научное описание итогового варианта алфавита опубликовано В. М. Наделяевым. С 1980 года разрабатывался экспериментальный долганский букварь, а в 1981-м начались пробные уроки родного долганского языка в Дудинской школе-интернате.
Особые трудности у детей вызывало освоение дифтонгов, как в словах биэс («пять»), уос («губа»), тыа («тундра»), үөс («желудок»). Тогда создатели букваря отошли от утвержденного алфавита и заменили дифтонги долгими гласными, которые в долганском тоже есть. Однако и этот букварь пришлось дорабатывать. Окончательный вариант был готов в 1985 году, но издать его смогли только пять лет спустя. При перевозке тиража в Дудинку случилась автодорожная авария у моста через речку Косую: буквари оказались в воде и стали непригодными к использованию. В конце концов долганские дети получили первый букварь только в 1991 году.
С 1990 года в газете «Таймыр» ежемесячно выходят целые долганские полосы, автором первой страницы была Нина Кудрякова. Страницы на долганском языке в газете «Таймыр» служили и служат большим подспорьем для изучения письменного долганского языка: учителя пользуются этими текстами на своих уроках, а старшее поколение читает их на досуге.
Фонетика: четыре угла вокализма
В долганском языке восемь простых гласных звуков, каждый из которых может быть долгим или кратким, и четыре дифтонга. Простые гласные делятся по трем параметрам: передние/задние, огубленные/неогубленные, верхние/нижние — это типичная «четырехугольная» система, характерная для тюркских языков. В исконно долганских словах имеются либо только передние, либо только задние гласные, причем не только в корнях слов, но и в суффиксах, присоединяющихся при склонении или спряжении. Это явление называется гармонией гласных, или сингармонизмом: таба «олень» — табаны «оленя (вин. п.)» — табабытынан «нашим оленем (орудный падеж)»; бөрө «волк» — бөрөнү «волка (вин. п.)» — бөрөбүтүнэн «нашим волком (оруд. п.)». В корнях обычно действует гармония не только по ряду, но и по огубленности, но на суффиксы она не всегда распространяется (иначе последний пример выглядел бы как *бөрөбүтүнөн).
Согласных в долганском языке семнадцать; многие из них (п, б, т, д, с, р, л, й, м, н) довольно близки к соответствующим русским. Различия по твердости/мягкости для большинства согласных нет, но есть мягкие, или палатальные, [дь] и [нь] — они произносятся еще мягче, чем похожие звуки в русском. Единственная аффриката [ч], наоборот, звучит немного тверже, чем в русском. Заднеязычные [к] и [г] в окружении задних гласных [а] и [о] часто произносятся как увулярный [х] и звонкий щелевой [г], похожий на [г] в южнорусских говорах. Согласный [һ] произносится как [h] в английском и немецком. Наконец, буква «ӈ» обозначает заднеязычный носовой звук, как в английском sing.
Буквы в, е, ё, ж, з, ф, х, ц, ш, щ, ъ, ю, я употребляются только в русских заимствованиях. Мягкий знак в исконно долганских словах употребляется только в сочетаниях «дь» и «нь». Долганское ударение падает, как правило, на последний слог слова; при присоединении суффиксов ударение перемещается в конец. Есть два исключения: слова, образованные с помощью эмфатического префикса һ- (һонон «именно так» < онон «так»), и слова, образованные из двух корней (һарсиэрда «утро, утром» < һарсын «завтра» + эрдэ «рано»).
Как одним словом заставить всех разбежаться в разные стороны
Долганский, как и другие тюркские языки, является типичным агглютинативным: слова, прежде всего формы существительных и глаголов, «склеиваются» из цепочек морфем, каждая из которых отвечает за один элемент значения, в отличие от русского, где одно окончание может одновременно передавать род, число и падеж. Например, в слове таба-лар-бы-н («моих оленей») можно выделить показатели –лар (множественное число), –бы (1-е лицо ед. ч. обладателя) и -н (винительный падеж). Слова в итоге могут получаться довольно длинными. Скажем, слово күрэтэлэттээбиттэр означает «они заставили их всех разбежаться в разные стороны» и образовано от глагола күрээ— («спастись»). При этом слова образуются регулярно и по простым правилам, зная которые легко понять каждую форму или построить нужную.Существительные изменяются по категориям числа, падежа и обладания. Прилагательные при существительном не склоняются: в словосочетании үчүгэй булчуттар («хорошие охотники») суффикс множественного числа –тар прибавляется только к существительному булчут («охотник»), но не к прилагательному үчүгэй («хороший»). Глаголы изменяются по категориям лица, числа, времени, вида, наклонения, а также эвиденциальности (эту категорию еще называют «заглазностью»). Как в русском, у глагола есть три лица и два числа, но в первом лице императива различаются три числа: единственное, множественное и двойственное. А кроме спрягаемых форм глагола есть еще восемь причастий и семь деепричастий.
Категории времени, вида и эвиденциальности глагола сильно связаны друг с другом, прежде всего в прошедшем времени. Есть шесть различных глагольных форм, указывающих на прошедшее: кэллэ — «он (только что) пришел, и сейчас он здесь», кэлбитэ — «он пришел (и, может быть, уже ушел снова)», кэлбит — «он пришел (я сам не видел, как он приходил, но догадываюсь, что он пришел, потому что вижу его здесь, или потому что слышал, как кто-то приходил)», кэлэр этэ — «он приходил (он был в процессе прихождения)», кэлбит этэ — «он пришел раньше (перед тем как случилось что-то еще)» и кэлээччи этэ — «он обычно приходил».
Любопытно, что морфологическая структура слова очень хорошо проявляется при речевых колебаниях. В разговорном долганском часто используются три слова-«заместителя»: ким, кимнээ— и каньаа-. По происхождению ким — это вопросительное местоимение «кто?», а вместо существительного оно употребляется, когда говорящий подбирает нужное слово: Дом Творчествага биэрбитим киммин… һонтаппын («Я отдала Дому Творчества свое это… свою парку»). Слово кимнээ— происходит от того же местоимения, но употребляется как глагол — буквально получается «делать это самое», «этосамить»: Онтон баран дьактарыттан ыйытар, кимниир… үгүлүүр («Потом пошел и спрашивает у жены, это самое (делает)… кричит»). Каньаа— по форме тоже является глаголом, а значит «и тому подобное»: Таӈнагыт, каньыыгыт («Вы одеваетесь и тому подобное (делаете)»). Все три слова-заместителя полностью копируют грамматические показатели полнозначных слов (с нужными фонетическими чередованиями).
Предложения в долганском языке имеют базовый порядок: подлежащее — дополнение —сказуемое, то есть глагол стоит, как правило, в самом конце предложения: Булчут табаны көрдө буквально переводится как «Охотник оленя увидел». В соответствии с этим принципом определения (прилагательные, числительные и так далее) стоят перед существительным, которое они определяют: бу үчүгэй табаһыт («этот хороший оленевод»), табаны өлөрбүт киһи (букв. «оленя который-убил человек»). В отличие от русского языка в долганском нет предлогов, а есть послелоги, например табаһыт иһин («ради оленевода»). Придаточные предложения в долганском языке часто образуются с помощью причастий и деепричастий. Так, во фразе Һугун комуйаары муорага барбытым (букв. «Ягоды чтобы-собирать, в-тундру я-пошел») слово комуйаары — это целевое деепричастие от глагола комуй— («собирать»).
Лексика: тюркские числа и монгольско-тунгусско-русская бабочка
Лексика долганского языка включает несколько пластов различного происхождения. Основная лексика — тюркская, общая с якутским языком. Это, например, такие базовые понятия, как части тела (бас «голова», атак «нога», илии «рука») или базовые типы движения и положения (тур— «стоять, вставать», олор— «сидеть, сесть; жить», һыт— «лежать, ложиться», бар- «идти», кэл— «прийти»); эти слова довольно близки к своим соответствиям в других тюркских языках. Особенно хорошо это видно в случае числительных: биир «1» (турецкое bir, татарское бер), икки «2» (iki, ике), түөрт «4» (dört, дүрт), тогус «9» (dokuz, тугыз). Наряду с собственно тюркской лексикой в долганском, как и в якутском, выделяется пласт слов монгольского происхождения. Однако в долганском их количество и степень употребительности ниже, чем в стандартном якутском.
Эвенкийские заимствования в долганском связаны в первую очередь с оленеводством и кочевничеством в тундре, так как кочевой образ жизни долганы переняли у эвенков: угучак/уучак «верховой олень» < эвенк. угучак; өлдүүн «(кожаная) покрышка чума» < эвенк. эллун/элдун. Помимо собственно эвенкийских слов, интересна система долганских терминов родства, в которой тоже заметно эвенкийское влияние: некоторые исконно тюркские слова употребляются по модели эвенкийских аналогов. Например, словом балыс называют всех младших братьев и сестер, как и словом нэкун в эвенкийском языке. В якутском же словом балыс называют только младших сестер.
Русских заимствований, причем разных периодов, в долганском языке довольно много. Старые заимствования адаптированы к долганской фонетике, например кэлиэп/килиэп (> «хлеб»): в долганском нет сочетаний согласных в начале слова, а русское ударение передается долгим, дифтонгизированным гласным. Среди старых слов русского происхождения, пришедших, вероятно, от затундринских крестьян, заметны следы русских диалектов: боскуой «красивый» (рус. баско́й «красивый; нарядный»), боскуойун даа! «красота!»; биэк (рус. век) «век», но также «часто, всегда, вечно, обычно»; ускаан (рус. ушкан) «заяц».
Более новые заимствования уже не адаптируются: машина, сувенир. Одно и то же заимствование может существовать параллельно в более и менее адаптированном виде: так, в долганском встречается и саветскай бласть, и һэбиэскэй былаас («советская власть»). Есть и немало лексических параллелей — синонимов, унаследованных из разных языков. Например, тунгусско-тюркско-монгольская параллель для слова «белый» (чээлкээ, үрүӈ, маӈан) или русско-тунгусско-монгольская (баабачка, лөрүө, үрүмэччи) для слова «бабочка». Сегодня в некоторых поселках современные дети, едва владеющие родным языком, стали придумывать «новые долганские слова»: барыаскай («пойду, пойдем, пошли») от долганского слова бар— («идти куда-нибудь»). Могут сказать так: «Мама, я в школу барыаскай» («Мама, я в школу пошел/пошла»).
Современные исследования языка
Основные центры изучения и популяризации долганского языка в России — это Институт народов Севера РГПУ имени А. И. Герцена в Петербурге, Институт гуманитарных исследований АН Республики Саха в Якутске, а также Таймырский Дом народного творчества в Дудинке. Помимо букваря, издан ряд учебных пособий для школьников и школьные словари. В 2017 году вышла монография А. А. Барболиной «История создания долганской письменности», в 2021 году в Петербурге должен выйти новый академический словарь долганского языка под научной редакцией А. А. Петрова и в числе его авторов — А. А. Барболина и Н. С. Кудрякова.
Долганским языком в последние годы занимаются исследователи не только в России, но и за рубежом. В 1990-х годах вышел ряд работ польского исследователя Марека Стаховского — словарь и исследования в области фонетики и морфологии, в частности словообразования. В 2000-х годах на Таймыре проводили полевые исследования Флориан Сигл (ныне работает в Эстонии) и Евгения Стаперт (Нидерланды), которая в 2013 году защитила диссертацию о языковых контактах в истории долганского этноса.
В 2016–2019 годах в Гамбургском университете в рамках долгосрочного проекта INEL был создан электронный корпус долганского языка, включающий тексты разных жанров и периодов, от 1930-х до 2010-х годов. В настоящее время над новой долганской грамматикой на материале корпуса работает Крис Дэбритц.
В Японии долганским языком занимается профессор Сэцу Фудзисиро, принимавшая участие в издании собрания сочинений Огдуо Аксеновой. Сейчас она готовит к публикации долганский словарь на основе архива К. М. Рычкова.
Список источников
Артемьев Н. М. Долганский язык. Ч. 1, 2. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2001. Барболина А. А. История создания долганской письменности. — СПб.: Алмаз-Граф, 2017. Долгих Б. О. Происхождение долган // Сибирский этнографический сборник, т. 5. — М., 1963, с. 92–141. Рычков К. М. Енисейские тунгусы // Землеведение. — М., 1917. Кн. 1–2. Приложение. С. 1–67. Däbritz, Chris Lasse. On kim, kimneː and kanʼaː — Three placeholder items in Dolgan. Turkic Languages, 22(2), 2018. P. 286–302. The Collected Works — Ogdo Aksenova — Е. Е. Аксенова. Собрание сочинений (на 3х языках) / Ogdo Aksenova; Anna Alekseevna Barbolina; Setsu Fujishiro. — Токио: Токийский университет, каф. Общей лингвистики, 2001.Дополнительная литература
Артемьев Н.М., Петров А. А. Долганы: язык, история, фольклор, культура: Справочно-библиографическое пособие. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. 32 с. Долганско-русский, русско-долганский словарь / сост. Е. Е. Аксенова, Н. П. Бельтюкова, Т. М. Кошеверова. — СПб.: Просвещение, 1992. — 192 с. Наделяев В. М. Графика и орфография долганского языка // Экспериментальная фонетика сибирских языков. — Новосибирск, 1982. С. 3–50. Убрятова Е. И. Язык норильских долган. — Новосибирск, 1985. — 216 с. Siegl, Florian. The syntax and semantics of quantification with barı and barıta ‘all’ in Taimyr Dolgan. In: Peter K. Austin & Lauren Gawne (eds.). Language Documentation and Description, vol. 15. — London: EL Publishing, 2018. P. 1-35. Stachowski, Marek. Dolganischer Wortschatz. — Kraków: Ksie̜garnia Akad., 1993. Stachowski, Marek. Dolganische Wortbildung. — Kraków: Ksie̜garnia Akad., 1997. Stapert, Eugénie L. Contact-induced change in Dolgan: an investigation into the role of linguistic data for the reconstruction of a people’s (pre)history. — Utrecht: LOT, 2013.Что читать, смотреть и слушать
Ефремов П. Е. (сост.). Фольклор долган. — Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2000 (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 19). Книга является первой крупной (56 текстов) научной публикацией долганского фольклора, представляющей все его жанры. Основу корпуса текстов составили материалы этнографа А. А. Попова, фольклориста П. Е. Ефремова, этномузыковеда Г. Г. Алексеевой. На грампластинке, которую можно послушать на сайте, звучат образцы традиционного исполнения героических сказаний, произведений несказочной прозы, запева кругового танца, личных песен и звукоподражаний. А. А. Суздалова, И. А. Лаптукова, Н. С. Кудрякова. Үйэгэ орок: Дорога в вечность. Фольклор долган Хатангской тундры. Дудинка, 2016. Сборник включает более 150 произведений фольклора на долганском и русском языках (как больших, так и малых жанров), записанных в 1980–1990-х годах. Большинство из них ранее не публиковались. Издание оформлено художниками Юлией и Евгением Поротовыми. Загрузить книгу можно здесь.Олоӈколор. А. С. Пушкин. Сказки. Перевод на долганский язык Н. А. Попова. — СПб.: Просвещение, 2000. Материалы о долганском языке и культуре на сайте Таймырского Дома народного творчества.
INEL Dolgan Corpus 1.0. — корпус текстов, содержащий тексты разных жанров: фольклорные, радиоинтервью, бытовые рассказы и диалоги. Все тексты снабжены переводами, поморфемным глоссированием и другой лингвистической разметкой. Часть текстов сопровождается аудиозаписями (около 10 часов). Есть онлайн-поиск. Документальный репортаж Вячеслава Макарова «Долгане — это остов чума» (Долгане). Росбалт, 2006. TV lessons по долганскому языку.
Короткометражный документальный фильм Ксении Поротовой «Жизнь как песня. История, рассказанная Верой Гавриловной Аксеновой».