Reindeer husbandry of the Tundra Yukaghirs
Оленеводством занимались нижнеколымские юкагиры, научившись ему у эвенов. Оно также, как и у эвенов играло транспортную роль. Количество оленей обычно было минимальным: от 2-3 до 10-20. Поэтому нередко при перекочевках имущество перевозилось со старого места на новое в несколько этапов. Однако среди юкагиров были и хозяйства, богатые оленями, которые насчитывали 100-150 голов. Самым богатым среди них в начале ХХ в. оказался Николай Курилов: у него в стаде насчитывалось около тысячи оленей. Этих оленей он собрал после эпидемии оспы с вымерших соседних чукотских стойбищ (Юкагиры, 1975, с.58). В.И. Иохельсон упоминает о крупных табунщиках Индигирки – юкагирах, ассимилированных эвенами.
Один из них владел стадом в 800 голов, про другого рассказывали, что у него оленей около двух тысяч (Иохельсон, 2005, с.512). Характерным примером архаического юкагирского коллективизма выглядит их борьба с оводом, от личинок которого болели олени. Для этого к началу июля, когда оводы начинают откладывать яйца, несколько кочевых групп юкагиров договаривалось о месте встречи, где они объединяли оленей в общее стадо. Вокруг стада расстилались белые оленьи шкуры, привлекающие оводов своей яркой окраской, а все население вооружалось специальными дощечками, которыми убивались севшие на шкуру оводы (Крейнович, 1972, с.79-80). Подобным средством пользовались тундровые ненцы.
Иллюстрации Николая Курилова
At the beginning of the XXth century, there was almost no wild deer left in the area of settlement of the Lower Kolyma Yukaghirs. The Yukaghirs associate this disaster with the emergence of numerous Chukchi herds of domestic deer, which pitted pastures where wild reindeer inhabited. As a result of the beginning of the lack of food, the mass of Yukaghirs and Evens (who also existed by hunting) went to the Chukchi as shepherds. On this basis, the last center of powerful assimilation arose, which led to the loss of many features of ethnic culture (Yokhelson, 1910).
Седла
Летом нижнеколымские юкагиры кочевали верхом на оленях, а домашний скарб перевозили вьючным образом. Эта система была в точности заимствована ими у эвенов, и никаких особенных, чисто юкагирских деталей в ней не обнаружено. Седло крепилось на лопатки оленя, поскольку у оленей слабый позвоночник. При этом для езды верхом была пригодна лишь крупная лесная порода оленя, характерная для тунгусоязычных народов, тофаларов и тувинцев. У оленьего седла не было стремян, и ездок обеспечивал себе равновесие при помощи деревянного посоха.
Как и среди нарт, седла бывают верховые (мужские) и вьючные (женские), то есть на вьючном седле может сидеть женщина или же находиться поклажа. Есть, правда, грузовые седла, на которых сидеть невозможно, потому что передняя и задняя луки соединены у них перекладиной. Эта перекладина служила для перевозки твердой поклажи, к которой эта поклажа привязывалась. Вьючные сумки закрепляла подпруга с кольцом на конце, в отличие от конских седел она проходила поверху седла и груза.
Общее устройство оленьего седла имело следующую конструкцию: две короткие широкие доски, которые называются «полками», соединялись ближе к концам под тупым углом роговыми или деревянными луками в виде дужек и затем обшивались чехлами из оленьей шкуры, набитыми, как подушки, оленьей шерстью. Вдоль по середине оленьего седла проходила щель, она закрывалась подстилкой из оленьей шкуры. Длина обычного седла была 50-60 см. Мужские седла отличались от женских или грузовых более тупым углом сочленения полок и более низкими луками.
Важная конструктивная особенность таких седел – это планки, неширокие дощечки, укрепленные снаружи между луками посередине на полках вдоль седла и торчащие под подушками перпендикулярно поверхности полок.
Женские и грузовые седла делались с более широкими и покатыми полками, а также высокими деревянными луками, которые всячески украшались.
Вьючные сумки, укладываемые на грузовые седла, делаются обычно двойными, но есть и одинарные. Они имели клапан на завязках или же просто стягивающуюся горловину. Нередко такая одинарная сумка уравновешивает детскую колыбель, висящую с другой стороны седла. Парные сумки соединялись одним широким ремнем или же были сдвоенными и имели общую горловину. Проблема компоновки вьючного груза, закрепляемого на таких седлах, состояла в уравновешевании правой и левой сторон вьюка.
Проблема перевозки детей, выросших из колыбельного возраста, заключалась в закреплении их на спине оленя, чтобы они ни при каких превратностях пути не могли упасть. У юкагиров дети путешествовали, сидя, как в лодке, внутри двух высоких деревянных бортов, привязанных к высоким лукам седла. Высота бортов позволяла детям держаться за них руками. Между нижними краями бортов и седлом проходила щель, достаточно широкая, чтобы в нее просунуть ноги и ехать верхом подобно взрослым.
Реки обычно переезжали вброд верхом, если вода доходила до седел. Более глубокие переправы преодолевались на челноках-ветках.
N. V. Pluzhnikov
(from the book “Peoples of the North-East of Russia”).
по материалам Энциклопедии «Арктика – мой дом: народы Севера»,
М. 2001