Традиционный промысел энцев
Охотничий промысел на дикого оленя, пушной промысел, добыча мясной пищи, рыболовство являются основной традиционной деятельностью лесных энцев, а тундровым энцам присуще оленеводство крупными стадами. Лесные энцы придерживаются таежного промыслового хозяйства ввиду географического размещения и при этом они держали оленей, но в основном качестве транспорта, их количество доходило до 15.
Хозяйственный комплекс энцев наиболее выразительно демонстрирует традиционный промысловый календарь, в названиях месяцев которого отражён тот или иной род занятий. В календаре подробно указывается время охоты на дикого оленя. Так, март у лесных энцев – сойдадюнг уладири, то есть месяц «хорошей охоты на дикого оленя». Апрель у тундровых энцев – надииро – «первые телята родятся». Май у лесных энцев – надидири «рождение оленьих телят». С рыболовством связаны названия летних месяцев: июнь у лесных энцев – наардири – «лов рыбы». Охота на водоплавающую птицу в период линьки в августе у тундровых энцев – кануирио «птенцов месяц», у лесных – дедюдири «лебедя месяц». Сентябрь – отудайдири – «гон оленей». Октябрь – могодиирио – «месяц, когда пороз-олень роняет рога» или кораирио «оленя-самца месяц» (октябрь – могудидири «конец оленьего гона»). Ноябрь – кэдэроирио – у тундровых энцев, кэдэркорадири – у лесных энцев – «гон дикого оленя», период охоты с оленем-маньщиком [3], [10].
Как заметили исследователи энецкого фольклора, есть ряд преданий об охотниках на дикого северного оленя моррэдэ. Слово с энецкого понимания означает «охотник на диких оленей, промышляющий, переходя с места на место, на небольшой определенной территории». По гипотезе исследователей, моррэдэ – это коренное население тундровой полосы Западной Сибири, с которым столкнулись пришедшие на Север самодийцы. Эпоха охотников-моррэдэ, промышлявших при помощи оленя-манщика, является, по всей видимости, самым ранним этапом в развитии хозяйства населения данного региона, который предшествовал возникновению собственно оленеводства.
Обучение оленя-манщика было долгим и трудным. Как пишет Тихонова Мария Валерьевна в работе «Народы Западной Сибири»: «Летом оленя учили «ходить» на специальном ремне (длина 30-50 м) с особым наголовником. Этот ремень был гибким и практически бесшумным при ударе им по снегу, материалом служили сухожилия, которые сплетались в виде веревки толщиной с карандаш. Наголовник состоял из ременной петли, проходившей под нижней челюстью оленя и над бровями, и ребристой пластины за рогами, соединенной с петлей. Тренировка оленя-манщика заключалась в обучении подчиняться охотнику, управляющему им с помощью ремня, и не наступать на «манчишный» ремень, что имело большое значение (прием обучения – удар по ногам всякий раз, как олень наступал на ремень). Тренировки начинались на коротком ремне – в 3-4 м от охотника. Олень обучался двигаться с различной скоростью, останавливаться, возвращаться и т.п» [12]. Охота с оленем-манщиком и луком отражена в сказках энцев – дюречу: «У старшего брата был олень-манщик. Он, конечно, забрал его с собой. Старший брат с этим манщиком легко подкрадывался к табуну диких оленей и потом, когда манщик сцепится рогами с каким-нибудь самцом, он подбегал к дикому оленю и колол его ножом. Ну, а младшие братья манщиков не имели, они просто с луком и стрелами в руках подкрадывались к диким оленям и убивали того, кого могли. Вот такая у братьев была охота» [1]. Подкрадываться тоже надо было уметь.
В одиночку охотник на промысле дикого оленя использовал специальный щиток для маскировки. Щиток имел отверстие в центре, на внешней стороне щитка были зарубки, чтобы лучше прилипал снег – важный элемент маскировки. Со щитком охотились в конце зимы. Ландшафт лесной зоны располагает к подкрадыванию к тому же в тайге оленьи стада держались плотно. Исследователи предполагают, что лесные энцы, вытесненные в течение XVII в. селькупами из районов Таза и Турухана, заимствовали от них зимне-весенний гон по насту.
Дикий олень был скорее дополнительным промыслом на фоне рыболовства для лесных энцев, а для тундровых энцев олень — это основа жизни. Коллективные способы промысла были наиболее эффективны и удобны в тундровом ландшафте, где пространство открыто и количество оленей больше. Коллективный способ охоты на дикого оленя подробно описан исследователями: «Регулярность движения диких оленей обусловила благоприятные возможности для коллективных способов охоты. Наиболее распространенными были «поколки» и загонная охота. Поколки практиковались в тех местах, где традиционные пути сезонных перекочевок диких оленей пересекали реки, у энцев – на р. Агапе и ее притоках. При переправе через них плывущие животные были беспомощны. Первые стада важенок проходили переправу еще по льду. Задние стада быков пересекали реки уже вплавь, в это время энцы выходили на основные места поколок. Чумы при этом ставились на некотором отдалении от тех мест, где обычно происходил промысел. Часть охотников отправлялась в разведку, чтобы определить точное направление движения стада. Обычно охотничий коллектив состоял из 8-10 мужчин, из которых 5-6 человек, наиболее сильных и ловких, должны были производить поколку. Каждый из них имел лодку и копье. Остальные подбирали на воде добытых животных и буксировали их к берегу. Руководителя поколки выбирали стихийно из числа самых опытных. Покольщики выплывали на лодках тогда, когда большая часть стада входила в воду. Они заплывали в гущу животных и преследовали их, нанося удары в корпус, за линию ребер. Другим приемом коллективного промысла была охота с загоном. Весной легкие временные загоны сооружались на традиционных путях, по которым стада диких оленей перекочевывали с юга на север, вглубь тундры. Излюбленным местом для такой охоты в потаповской лесотундре являлся узкий перешеек между озерами Поколка и Сиговое на правобережье Енисея» [4], [11].
Общие тенденции XIX – начала XX в. заметно повлияли на технику охоты, так для маскировочного щита вместо снега натягивали белую ткань и из него же шили накидку для охотника для подкрадывания. В начале ХХ века энцы начали использовать огнестрельное оружие в охоте на диких оленей. По данным этнографа Долгих Б.О.: «В конце 1940-х годов колхозники колхоза им. Кирова добывали 300-400 диких оленей в год. Часть этой добычи они потребляли сами, часть сдавали в заготовительные организации». Вместе с нововведениями редкими явлениями стали «поколки» на речных переправах и охота с манщиком. А с винтовками оленей добывают на расстоянии без долгого подкрадывания и на выбор, в основном самцов, маток и телят оставляли в живых.
Песец, белка, соболь, горностай, росомаха, заяц – объекты пушной охоты. Песец обитает в тундре, остальные в лесных зонах. Шкура этих животных одним из средств уплаты ясака как для лесных, так и для тундровых энцев. Поэтому состояние меха на время охоты значительно влияло. В таком случае пушнину не добывали в период линьки зверя, который начинался в первой половине весны и длился все лето, в это время шкурки белки, горностая, соболя по своей ценности были намного ниже, чем в зимний период.
О подробностях добычи песца и куропатки рассказал энец из рода Могади Болин Петр Николаевич: «Песцовый промысел самый основной. Песец – валюта, если отец добывал его, мы жили месяц. Проверка ловушек могла длиться сутки. Ставили пасть на открытых местах, например, на бугорках, где бегают песцы. Механизм пасти работает следующим образом: песец идет к приманке, задевает силку и груз пасти задавливает добычу. Пушнина, добытая пастью ценнее, потому что шерсть остается целой. Куропатку тоже добывали силком, сделанный из оленьего жила. Чтобы получился упругий силок оленью жилу катали на мездре бакари, а при спешке охотник катал жилу на своей щеке и получался силок. На мездру скрутка получается лучше и жестче чем руками. Зайца добывать труднее чем куропатку. Частая проблема охотника это – росомаха. Этот хищник может истерзать песца, пойманного пастью, и заодно сломает всю пасть» [10].
Охота на песца подробно описано Тихоновой М.В.: «Интенсивная охота на песца начиналась с ноября и завершалась в марте накануне линьки зверька. Проходной песец (сэдара), который на Енисейском Севере обычно назывался «береговым», появлялся поздней осенью, перед самым ледоставом. Он двигался с севера на юг вдоль берега, следуя изгибам прибрежной линии. До 1920-х годов широко использовались на песцовом промысле деревянные самодельные капканы с железными зубьями. Техника промысла в целом остается традиционной. Капканы чаще ставятся на естественных кочках, искусственных холмиках, на заячьих тропах и у привад. Сверху они, как правило, прикрываются травой и слегка припорашиваются снегом, поверх которого разбрасывается приманка (накроха) – кусочки оленьего мяса и рыбы, тушки куропаток, нерпичий и белужий жир. Ловушки располагаются в основном по долинам замерзших рек, по направлению от Енисея в тундру, причем самая дальняя ставится иногда на расстоянии 50-80 км от самой ближней. Осмотр производится примерно через 5-7 дней. Эта весьма сложная операция (требующая в каждом отдельном случае от трех до пяти дней в темную пору и до двух дней в светлую) повторяется за сезон 20-25 раз. Для выезда к месту расположения ловушек охотники используют оленей или собак». [13] Количество капканов в одной семье было в среднем 5 единиц. «Пасть» (фэдюко) – самодельная ловушка давящего типа, пасть представляет собой закол из бревен в виде угловой стенки, за настороженным бревном располагалась приманка. Зверь, пытаясь ее достать, попадал в ловушку. Энец-промысловик имел в своем распоряжении более 10 пастей.
Не менее важным являлся промысел зайца, заячьим мясом питались и шкуру использовали для одежды или же продавали. Чтобы его выловить энцы делали петли из оленьих жил, укрепленные тальниками. Эти петли ставились над заячьими тропами на уровне головы зверька. В рассказах энцев отражен ряд способов охоты на зайца: «…ушканов (зайцев) добывают пастями на краю озера, а также нарубят талин и из них настораживают, ушкан и попадает. Лопатой нагребут снег, вороточки из тальника сделают и тут ставят петлю. Петли из оленьих жил. Потом третий у них есть способ добывать ушкана. Есть ушканьи тропы, а у них клепца есть. Ставят ее на тропы.(…) Вот они (род Ючи) стали этими ловушками промышлять. Добывают довольно…». [2] «Кляпец, кляпца, кляпсы, клепец — употребляемая на Севере России и в Сибири ловушка для добывания зайцев, лисиц, рысей, волков, а иногда и оленей. Отличительные признаки К. заключаются в вооруженном железными зубьями массивном стяге (деревянном рычаге), который приводится в действие закрученной веревкой. К. ставится на звериной тропе, через которую протягивается прикрепленный к К. шнурок — симка; ударившись грудью об этот шнурок, зверь спускает насторожку и тем освобождает стяг, который с размаху и убивает его». [15] Значительно уступая всем прочим видам пушных зверей в отношении ценности шкурки, заяц в то же время является единственным из объектов пушной охоты, который пригоден для употребления в пищу.
«Пушной промысел таежного населения отличается от пушной охоты в тундре прежде всего тем, что в зоне тайги основным ее объектом является белка. Сезоном охоты на нее было два этапа зимнего полугодия: осенний (с ноября до середины декабря) и зимний (с середины января до середины – конца марта). В качестве основных орудий промысла по традиции выступали лук, с XIX в. – ружье. В пределах ле¬сотундровой территориальной группы добывалось до 30, а в отдельных хозяйствах – 100 шкурок за сезон». [4]
Мясное направление в охотничьем промысле в основном сосредоточено на охоте на куропатку, которая добывается в течение всего зимнего периода, за исключением «темной поры» (декабрь-январь), особенно в большом количестве в тальниковой зоне правобережья и левобережья, где ее промышляют петлями. С помощью петель куропаток могли добывать и дети. Также в охоте на куропатку в большом количестве использовали сеть, это обычно происходило в тундровой зоне правобережья Енисея. По исследованию Тихоновой М.В., раньше такие сети делали больших размеров и их устанавливали с наветренной стороны в направлении на север, потом один охотник на упряжке оленей загонял в ловушку до 20-30 птиц сразу. Сейчас размер сети обычно не превышает 5 м, а охотник как правило, загоняет птиц пешком, так что в ловушку редко попадает больше 4-5 куропаток (аба).
Еще одним направлением был промысел водоплавающей птицы (гуся, лебедя, утки) и боровой дичи (глухаря, тетерева, рябчика) в осенне-зимне-весеннюю пору. Традиционный способ промысла водоплавающих выглядел следующим образом: на гусей в период весеннего перелета охотились посредством замаскированных капканов, установленных на песчаных отмелях. На заберегах ставили сети, куда, наряду с рыбой, попадали нырковые утки. Прерванный на период гнездования и выведения птенцов промысел возобновлялся в августе-сентябре, когда проводили загоны линной птицы. Они были основаны на том, что в период линьки птица лишена возможности летать и тысячными табунами собиралась на озерах, где и становилась верной добычей охотников.
Традиционно в охоте до огнестрельного ружья оружием служил лук (ido). До середины XIX в., энцы делали луки сами. Процесс их изготовления зафиксирован в энецком фольклоре [2]. Со второй половины XIX в. замечено, что энцы стали употреблять преимущественно завозные луки, среди которых особенно ценились кетские и селькупские, сложные по своей конструкции (2-3-слойные, из нескольких видов древесных пород: сверху – береза, внутри – кедр, листвень; в качестве прослоек – костяные пластины; слои склеивались рыбьим клеем). Древко стрелы могли делать из лиственницы и кедра, оперением служили жесткие перья орла. Наконечники стрел были функциональны: вильчатый (эа) использовался при охоте на птиц, четырехгранный (тэтто-чюдозо) – при охоте на диких оленей. В фольклоре упоминается также стрела с наконечником в виде рогатины, обозначающаяся термином норы. Охота с помощью лука и стрел дожила до середины 1930-х годов, хотя некоторые старики пользовались этим видом оружия вплоть до 1960-х годов. Если в тундре с отлетом птиц промысел в основном прекращался до зимы, то лесные энцы с сентября по ноябрь проводили охоту на боровую дичь, применяя при этом орудия пассивного лова (например, слопцы – ловушки, состоящие из нескольких бревен (кряжей), один конец которых упирается в землю, а другой подпирается таким образом, что когда дичь подходит под бревна, они падают и задавливают ее [15] ).
В хозяйстве энцев рыболовство занимает одно из важнейших мест. Однако его значение у тундровой и у лесной групп населения различно. Тундровые энцы, имеющие в своем хозяйстве множество голов занимались рыболовством эпизодически, в то время как лесные, имея ограниченное количество оленей, приурочивали свои летне-осенние перекочевки к районам богатых рыбных угодий, т.е. больше занимались ловом рыбы. Рыболовство шло с использованием сетей и неводов, энцы добывали сельдь, омуль, нельма, сиг, чир, осётр. Для ловли устраиваются заграждения из тальника, на озёрах применяются ставные сетные ловушки-вентеря, перемёты.
По сведениям Васильева В.И.: «Главными рыболовными угодьями в предреволюционные годы, были неводные пески. В пределах территорий центральной группы наиболее удобными местами рыболовного промысла являлись: на правобережье – бассейн р. Муксуниха; в дельте Енисея – Лебяжья, Рыбная, Каменная протоки и остров Насоновский в Бреховском архипелаге, далее вверх по течению – все побережье от станка Караул до Селякинской косы; на левом берегу – пески близ устья р. Малая Хета. В пределах лесотундровой территориальной группы главными участками промысла являлись рыболовные пески по левому берегу Енисея вблизи станков Лузино и Липатниково. а на правобережье – устье р. Убойная и район Грибанова мыса». [5]
Были распространены небольшие «пущальни» – ставные рыболовные сети нередко по 120-150 м длиной. Но не все имели невод особенной 100-метровой длины, бывало, что некоторые имеют невод в длину 50 или 25 метров. Размеры неводов варьировали по длине от 50 до 470 м. Распространение сетей связывается с русской колонизацией. Сеть шили и ремонтировали специальным инструментом – игла (карра). На иглу намотали посадочную нитку и от нее связывали сеть. Раньше до капрона и лесок сеть вязали из простой нити. До нитей использовались оленьи жилы. Чтобы сделать длинную сетку, жилы соединяли. Сеть из оленьей жилы одноразовая. Также энецкое население приобретало у русских мешковину, которую раздергивали на нити и получали материал для плетения сетей: «…Тогда так было: попадет куль, куль распустят на сетку, попадет конопля, из конопли прядут…» [1]. Нити сучили, скручивали до необходимой длины и приступали к изготовлению рыболовных снастей. Из других орудий рыболовного промысла можно назвать перемёты (преимущественно по 60-65 крючков), а в отдельных хозяйствах и самоловы (по 100 крючков).
Из рассказа энца Болина Петра Николаевича, осетра ловили перемётом, бывало, что количество крючков в перемётах достигало до 250. Крючки наживляли вьюнами (мелкая рыба в форме червя – любимое лакомство осетра). Вьюны появлялись, когда спадала река и при спаде образовывались песчаные острова. Добывали вьюнов на этих песках вольерными сетками или ситами, сетку раскладывали в песок и топтали ее, то есть прессовали песок, и через некоторое время оттуда вылупляются вьюны. Один вьюн закреплялся на 3-4 крючка. Энцы и ненцы лесотундровой группы при лове рыбы на небольших речках устраивали заграждения из прутьев тальника – запоры (йу), а для промысла рыбы на озерах применяли ставные сетные ловушки – вентеря.
В рыболовстве использовались лодки-долбленки, предполагается что такие лодки, были заимствованы от хантов или русских и вытеснили традиционные типы лодок – каркасные лодки с кожаным покрытием (куба-оддо. О лодке-долбенке рассказал Болин П.Н. на видео:
В низовьях Енисея были два способа рыболовства: лов по открытой воде и подледный лов. По исследования Тихоновой М.В., лову по открытой воде предшествовал так называемый забережный лов, начинавшийся обычно в конце мая – первой половине июня и продолжавшийся в среднем от десяти дней до двух недель, а в ранние весны – и до месяца, когда у берегов Енисея образуются «забереги». Лов в это время велся сетями, как правило, с весельных лодок. Этот способ наиболее продуктивен на юге тундровой зоны. В более северных районах, в частности, в колхозе им. Кирова, это практически невозможно, поскольку береговой лед настолько прочен, что «заберегов» почти не бывает. С окончанием ледохода на Енисее (середина июня – начало июля) начинался сезон, называемый обычно ловом по открытой воде, который длился в течение всего лета вплоть до глубокой осени, пока на реке не появится первая шуга. В этот период рыболовный промысел ведется на самом Енисее и по его крупным притокам (р. Большая и Малая Хета, Соленая, Танама). Объектами промысла являются сиговые и сельдь, основной ход которой начинается в августе, а также красная рыба (осетровые). Основными орудиями в период путины служат сети и невода.
С середины октября, когда Енисей уже прочно сковывается льдом, начинается следующий этап – период подледного лова, который продолжается вплоть до конца мая, т.е. обычного времени появления «заберегов». Основным объектом промысла в зимний период является в ноябре-декабре белая рыба (муксун, чир, сиг), а в феврале-марте – корюшка. Орудиями лова в течение зимы служат те же сетные снасти, что и в период путины.
Так и промышляли тундровые и лесные энцы.
References:
1. Болина З.Н. Эззууй – След нарты. – Дудинка, 2014. – 155 с.: ил. Ссылка: https://www.tdnt.org/pdf_poli.php?id=25&t=publ
2. Бытовые рассказы энцев [Со слов Р.А. Силкина] / Записи, введ. и коммент. Б.О. Долгих. М., 1962 (ТИЭ. Н.с. Т. 75).
3. Васильев В.И., Головнёв А.В. Народный календарь как источник исследования хозяйственного уклада народов Северо-Западной Сибири // Духовная культура народов Сибири. Томск, 1980. С. 33-41.
4. Васильев В.И. Лесные энцы (очерк истории хозяйства и культуры) // СЭС. М., 1963. № 5. С. 33-70
5. Васильев В.И. Ненцы и энцы Таймырского Национального округа // Преобразования в хозяйстве и культуре у народов Севера. М., 1970а. С. 106-164.
6. Васильев В.И. Социальная организация азиатских ненцев, энцев и нганасан // Общественный строй у народов Северной Сибири. М., 1970в. С. 174—213.
7. Головнёв А.В. Историческая типология хозяйства народов Северо-Западной Сибири. Новосибирск, 1993.
8. Долгих Б.О. Очерки по этнической истории ненцев и энцев. М., 19706.
9. Долгих Б.О. Колхоз им. Кирова Таймырского Национального округа // СЭ. М., 1949а. № 4. С. 75-93.
10. Информант – Болин Петр Николаевич, энец из древнего рода Могади.
11. Кривошапкин М. Ф., “Енисейский округ и его жизнь” (СПб., 1865);
12. Мифологические сказки и исторические предания энцев / Записи, введ. и коммент. Б.О. Долгих // ТИЭ. Н.с. М., 1961. Т. 66
13. Народы Западной Сибири : Ханты. Манси. Селькупы. Ненцы. Энцы. Нганасаны. Кеты / отв. ред. И.Н. Гемуев), В.И. Молодин, З.П. Соколова ; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН ; Ин-т археологии и этнографии СО РАН. — М.: Наука, 2005. — 805 с. — (Народы и культуры). — ISBN 5-02-010297-0 (в пер.). – С. 540. Ссылка: https://vk.com/doc169710964_674614450
14. Паллас П.С. П.С. Палласа, доктора медицины, профессора … путешествие по разным провинциям Российского государства. СПб., 1773-1788. Ч. 1-3.
15. Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф.А. Ефрон И.А.