Жилые и хозяйственные постройки
Жили индигирщики в небольших селениях-заимках, которых к началу ХХ века насчитывалось около 30. Многие поселения исчезали, затем появлялись вновь, некоторые существуют и в наши дни.
Причины этих исчезновений и появлений вполне объяснимы. Так как все поселения находились по берегам Индигирки, а река часто меняет свое русло и размывает берега, то с течением времени одни заимки оказывались в стороне от основного русла, другие – смытыми водой. Но названия мест остались: Хубулино, Орехино, Линино, Марково ит. д.
Русский человек на Севере, не связанный с земледелием, довольно легко менял место жительства, стараясь построить жилище поближе к местам, богатым рыбой и зверем. Известно, что в Лобазном жили Чихачёвы, в Федоровском – Шкулёвы, в Осколково – Рожины, Киселёвы, в Косухино – Голыженские, Плавшевские, в Косово – Портнягины, Черёмкины, в Шанском – Струковы… Некоторых людей называли по месту их проживания. Гак появились лица с двойными фамилиями: Косовский Петруша (Портнягин), Лундинский Тихон (Новгородов), Кузьмичёвский Егор (Чикачёв), Горлышкин Семен (Чикачёв) и т.п. И это создавало даже некоторое удобство, так как было много однофамильцев. Каждая семья жила в отдельной избе. Бедняки же, особенно зимой, часто жили по две семьи в избе, называя друг друга якутским словом «дюкак». Административным и торговым центром мещанского общества было селение Русское Устье, где находились мещанская управа, церковь, школа, рыбная, мучная и соляная стойки. Русское Устье состоит из девяти жилых домов и довольно большого числа небольших амбаров. Все дома рубленые с плоскими крышами. Кроме того, в поселке есть несколько домов, построенных по якутскому типу, но они заброшены и пустуют. Одним из лучших домов является дом мещанской управы, где останавливались экспедиции. Он состоит из двух комнат с камельком» [Скворцов, 1910, с. 166].
Большинство индигирщиков жили в рубленых домах русского типа с плоской крышей. Зажиточные имели пятистенные дома – «горницу с прихожей», вдоль стен широкие лавки. Оконные рамы держались на задвижках из мамонтовой кости. В рамы вместо стекол вставлялась слюда, на зиму рамы снимались, и вместо них вставлялись льдины. Льдины изнутри покрывались толстым слоем инея, поэтому ежедневно по утрам иней счищали ножом («окошки частили»), а снаружи обметали веником («пахали окошки»).
Каждая заимка состояла из двух-семи дворов. Зачастую заимки были двух типов: зимние («зимны») и летние («летны»). «Летны» располагались на островах или около песчаных кос, где происходил неводной лов рыбы, а также по мелким протокам Индигирки.
Зимние поселения находились недалеко от района охотничьего промысла, обычно на противоположном от летних – высоком – берегу реки. И «зимны», и «летны» зачастую носили одинаковое (всегда русское) название и принадлежали одним и тем же хозяйствам.
Любое жилое помещение русских индигирщиков (изба, балаган, ураса) устанавливалось всегда с запада на восток. Входные двери всегда находились с западной стороны, передняя стена на восточной, на которой располагалась полка с иконами. Передняя (восточная) и правая (южная) стены имели по два окна и считались лучшей, мужской, половиной дома, левая (северная) сторона имела одно окно.
Камелек («чувал») располагался налево от входа, в северо-западном углу. (У якутов же наоборот – вход в дом всегда с восточной стороны, а камелек – справа от входа, в северо-восточном углу [Ионова, 1952, с. 265].) Основание для чувала делалось из шестиугольного набитого глиной ящика без дна. На это основание слегка наклонно устанавливалась деревянная труба из длинных и тонких жердей, заключенных вверху над крышей и внизу над телом камина в деревянную раму.
Изнутри камелек обмазывался толстым слоем глины, перемешанной с оленьей шерстью. Во время топки глина обжигалась и постепенно становилась огнеупорной. Два-три раза в месяц камелек подновляли, покрывая тонким слоем глины. По состоянию камелька судили об опрятности и деловитости хозяйки дома и ее взрослых дочерей. Топили камелек четыре раза в день, дрова в нем укладывали стоймя, после каждой топки трубу закрывали специальной затычкой («трубочицей»), сшитой из оленьих шкур. Нередко люди угорали. Камин был хорошим вентилятором, но давал тепло только во время топки.
Жителям Русского Устья в условиях безлесья приходилось строго экономить топливо. «В Русском Устье уже не раз случалось добывать леса настолько мало, что нельзя было думать о том, чтобы топить помещения. В таких случаях в камине разводят огонь утром и вечером, при том столько времени, сколько необходимо, чтобы сварить пищу, а затем гасят и во время суровых холодов обходятся только шубами и одеялами» [Майдель, 1894, с. 298].
Устьем своим камелек был обращен в передний угол – к юго-востоку. Перед камельком на веревках подвешивалась небольшая деревянная решетка, на которую клали обувь для просушки, лучины, мясо и рыбу для оттаивания. Около чувала в стене имелось отверстие для проветривания помещения – «буйница». Левая сторона рядом с чувалом называлась «застойной», там размещались кухонный столик, шкаф для посуды. Рядом со шкафом к стене прикреплялась планка с небольшим зазором, куда стоймя втыкались ложки и вилки.
В домах русского типа вдоль стен стояли лавки или кровати, а в юртах-балаганах строились ороны («уруны»). Ороны были земляные, обвязанные с внешней стороны плахами – «переводинами». На правой и передней стороне избы было по две лавки, а на левой – одна. Каждый орон отделялся от соседнего невысокой перегородкой.
Кровать хозяев дома всегда находилась на правой стороне в юго-восточном углу. Семейные и женские кровати завешивались занавесками. В верхнюю часть занавески вставлялась тонкая круглая рейка – «занавесный корбосок», к концам которой подвязывались шнурки (посредством их и подвешивалась занавеска).
Самый северный в мире провославный храм. Русское Устье. Местечко Станчик (начало XIX века)
Помещение освещалось «лейкой» – плошкой, куда наливали рыбий жир и опускали фитиль, скрученный из тряпок. Лейка устанавливалась на деревянной лопаточке, которая посредством черенка вставлялась в столбик на передней стене. Над лейкой подвешивался небольшой матерчатый абажур, который предохранял потолок от копоти.
Избы у русскоустьинцев были довольно просторны. Сначала шли рубленые сени, как правило, с двумя дверями – с южной и северной стороны. Это делалось на случай нередких заносов. К северной стороне сеней пристраивалось зимнее помещение для собак – «вывод», где в период сильных холодов и пург животных укрывали и кормили. В сенях неподвижно крепились полки («патри») для хранения хозяйственного инвентаря и продуктов, между бревен втыкались деревянные крючья для развешивания одежды. Двери в сенях и амбарах обязательно открывались вовнутрь. В случае заноса снегом их всегда можно открыть и выбраться наружу. Сенные двери закрывались на деревянный засов, который легко можно было открыть снаружи. Это делалось для того, чтобы любой человек мог свободно зайти в помещение, не тревожа хозяев.
Снаружи по углам сеней устанавливались четыре жерди с перекладинами, на которых развешивали сети, одежду и шкуры для просушки. Одна из этих жердей была длинной, на верхнем конце ее прикреплялся деревянный флюгер («сорочка»). Сорочка представляла собой деревянную раму с вставленной в нее доской со сквозным вырезанным изображением креста или утки. Рама свободно вращалась на шесте.
По сведениям авторов, зимние помещения содержались в чистоте. ”” — Полы в избе мыли горячей водой с мылом, иногда скоблили. Не реже двух раз в год мыли стены и потолки. «4 Летом жили в «русских урасах». Русская ураса, как называли русскоустьинцы свое жилище, представляет якутскую «дулгу», то есть сооружение четырехгранной пирамидальной формы. Основные четыре жердины («козла»), к которым прислонены на перекладинах стены, далеко выступают над всей постройкой. Сверху устраивается потолок в виде настила из плах, покрытых дерном. В середине потолка устраивалось отверстие – труба. Внизу на полу напротив трубы устанавливался деревянный ящик, набитый и обмазанный глиной, – шесток. х
В стенах прорубали окна, вместо стекол использовали налимью кожу, которую натягивали на раму. В урасе вдоль стен устраивались ороны. Двери в урасе делали на деревянных петлях – «пятах». Ручками ’) для открывания служили кожаные ремешки с узлом на конце. Открывались двери наружу и благодаря своему наклонному положению сами захлопывались.
В урасе под потолком вдоль, трубы были укреплены две параллельные жерди («градки»), на них поперек клали другие жердочки с юколой, предназначенной для копчения. На градках же закреплялся деревянный крюк, за который подвешивали котел или чайник. Пол в урасе был земляной.
Зачастую вместо урасы строили маленькие избушки типа якутского балагана, называемые «юртушками».
Применение русскими таких жилищ, как балаган и ураса, в условиях Заполярья объясняется отсутствием леса. Примерно такие же типы жилищ были обнаружены М.И. Беловым при раскопках заполярного города Мангазеи.
Каждый хозяин имел и определенные хозяйственные постройки.
Амбаров обычно было не менее двух. Один амбар строился обычно на стойках («городках»), высотой 30-40 см, он предназначался для хранения одежды и различной домашней утвари. Другой был надстройкой над погребом и служил для хранения продуктов. Некоторые состоятельные хозяева на зимней заимке имели «баньку» – небольшой амбар с деревянным полом. Посередине бани устраивался шесток, на который укладывались камни. Над очагом в потолке имелось отверстие – труба. Таких бань, по сведению старожилов, в конце ХХ века насчитывалось около десяти.
Для хранения собачьего корма сооружали «коспох» (название, видимо, произошло от якутского слова «хоспох»), который представлял собой подсобное помещение типа шалаша, обложенного дерном. Для хранения рыболовных принадлежностей и различного хозяйственного инвентаря служил «рубодел» – небольшой, в два дерева, сруб с полом, установленный на двух козлинах.
Обязательной хозяйственной постройкой на летних заимках был «сарай» – сооружение, представляющее собой две параллельные козлины длиной примерно по 4 м и высотой около 2 м, над которыми сооружался небольшой, покрытый дерном навес. Расстояние козлин друг от друга 2,5-3 метра. На них укладывались тонкие гладкие жерди («корбосья») носили для вяления юколы. Во время дождя корбосья вместе с юколой род занавес. Зимой сарай служил для хранения собачьего корма и различного инвентаря.
Каждый хозяин на основном рыболовном участке имел один-два пои, кроме того, погреба на сезонных угодьях: на лайдах, на главных озерах и т.п. Погреба были невелики по размеру: глубина 2,5-3 м, 6-8 кв. м. Температура в них в летнее время не превышала минус 2-3 градуса. Спускались в погреб по бревну с зарубками-ступенями.
Расположение строений на летней заимке было примерно таковым. Основное жилище находилось недалеко от воды (50-60 м), что было удобно для промысла. Полоса берега шириной 10-15 м оставалась незастроенной – здесь стояли лодки и располагались вешала для просушки невода. С южной стороны от урасы стоял сарай – вешала для юколы, с северной – амбары и погреба. Дальше располагалась длинная деревянная козлина, к которой привязывали собак. Рядом с ней стояло собачье корыто.
По всем маршрутам расположения пастей на расстоянии 15-20 километров друг от друга имелись промысловые избушки для остановок и отдыха – ночлеги, поварни. Там всегда можно было найти небольшой запас дров и продуктов. Все неуклонно соблюдали неписаный закон, согласно которому считалось тяжким грехом трогать, тем более брать чужие вещи.
Каждый должен был заботиться о другом охотнике, который придет после него. Эти избушки представляют собой или маленькие якутские балаганы, или русские урасы.
Хозяйственные постройки и летние жилища индигирщиков имели большое сходство с постройками якутов. Но следует подчеркнуть, что индигирские якуты жили исключительно в балаганах и в урасах конического типа – «голомо».
Основным же зимним жилищем старожилов была рубленая изба русского типа.
Из культовых сооружении до наших дней сохранилась маленькая деревянная часовня (Дмитриевская церковь. – И.Ч.) в местечке Станчик, построенная в середине ХХ века. На первый взгляд она примитивна и мало примечательна, однако известный московский ученый, доктор архитектуры А. В. Ополовников посвятил ей следующие строки: «В ее незатейливых формах и простых пропорциях столько искренней задушевности и доброты чистого человеческого сердца!
Неброско, ненавязчиво заставляет она вспомнить об извечном стремлении человека к прекрасному… В естественной простоте форм и заключается секрет чарующего обаяния часовни. Ее спокойно-задумчивый вид, лишенный каких-либо внешних эффектов, напоминает мудрого, доброго странника, остановившегося после нелегких дорог в безлюдной тишине огромного пространства» [Ополовников, Ополовникова, 1983, с. 94].
В Русском Устье есть старое здание школы, перевезенное из местечка Полоусное (из Ожогино. – И.Ч.) и в 1931 году перестроенное из церкви в школу. Этому зданию не менее 120 лет, так как церковь построена была в Полоусном не позже 1866 года [ЦГА ЯАССР, ф. 144, оп. 1].
Эти постройки свидетельствуют о довольно высоком уровне плотницкого мастерства строителей.».
А.Г. Чикачёв