У реки Большая Хета есть небольшой лес и озеро. С давних пор это место называется Томбе, по-ненецки Тампей. Там жил шаман Дели. У него были жена и сын.
Однажды сын говорит отцу:
– Вот я видел сон. Во сне я услышал голос Бога. Он как будто сказал мне, что где-то есть одна священная ель с семью разветвлениями. Эта ель качается на ветру и поёт, обращаясь ко мне: приди, приди, приди! Уже сколько раз я видел эту ель во сне и слышал голос Бога. Я боялся тебе, отец, об этом говорить. Однако больше молчать не могу. Может, приготовимся и будем аргишить на то место, где стоит священная ель?
Шаман Дели, услышав такие слова сына, был крайне удивлён. Он не мог понять, как сын, не будучи шаманом, мог слышать голос самого Бога, да ещё видеть священную ель, которую даже опытные шаманы видят лишь в редких случаях. Шаман Дели долго молчал, обдумывая слова сына, а потом заговорил:
– Сын, я не могу тебя понять. Даже если ты и услышал во сне песню священной ели, то где мы её найдём? Неужели мы будем ездить по всей Большой Хете и осматривать каждую ель? Это безумие. Мы проездим целый год, оленей зря будем мучить, но, возможно, так ничего и не найдём. Я так думаю: сын, если ты на самом деле слышал голос самого Бога, то попытайся вспомнить, что он тебе говорил. Не указал ли он тебе точное место, где можно найти ель?
Сын ничего не смог ответить отцу, и разговор на этом закончился.
Прошёл один месяц, наступил март. Хоть солнышко уже довольно высоко, но в тундре ещё холодно. Некоторые стойбища уже начали аргишить на север, к весенним местам отёла оленей.
Сын шамана Дели как-то вечером сказал:
– Отец, я во сне видел дорогу, по которой будем аргишить на священное место. Я опять слышал голос Бога и пение ели. Мы должны аргишить через реку Малая Хета к Енисею. Мы пересечём одну возвышенность и найдём две сопочки, поросшие елью. Там будет священное место.
Услышав эти слова сына, шаман сказал:
– Хорошо, что ты узнал то место, куда мы должны аргишить. Я, конечно, хотел бы аргишить в тундру со всеми людьми к местам отёла. Но если ты опять услышал голос самого Бога, то надо аргишить на священное место.
Шаман стал готовиться к аргишу. Поймал тридцать ездовых оленей. С собой взял сына, жену и ещё одного работника на случай, если некому будет оленей караулить.
Путь оказался далёкий и трудный. Сделали целые четыре аргиша с небольшими остановками. Шаман очень торопился. Он говорил:
– Нам надо ехать быстрее. Пока доедем до священного места, пока идол сделаем, настанет апрель. Когда же мы успеем аргишить в тундру? Ведь отёл оленей приближается.
Наконец-то, шаман и его люди достигли нужного места. Поставили чум недалеко от озера в лесной местности, примерно пятьдесят километров на юг от современной Дудинки. Озеро было такое, что не каждый его заметит. Там так много островов, что не поймёшь, с какой стороны подойти. Но шаману Дели это озеро было давно и хорошо известно. Он не раз проезжал на оленях.
Вечером за ужином шаман сказал сыну:
– Я знаю это рыбное озеро. Правда, больших чиров здесь нет, но сигов можно ловить сколько хочешь. Пока сделаем священную санку и положим идол, можем и порыбачить. Перед аргишом в тундру запасёмся рыбой.
Шаман с сыном поставили сеть, а потом стали осматривать лес, чтобы найти подходящий материал для изготовления священной санки. Сделали заготовки. Дерево рубил только сам шаман, сыну нельзя было это делать. Он хоть и слышал голос во сне, но всё-таки он ещё не был шаманом. Он мог только передавать услышанное отцу.
Когда вечером шаман и его сын вернулись в чум, они обратили внимание на те две сопочки, поросшие елью.
Сын сказал:
– Отец, смотри, что там? Или огонь горит, или что-то светится? Может, костёр горит? Но нет, на настоящий огонь не похоже.
Шаман Дели сказал:
– Это не простой огонь. Ты видишь свет той ели, которая тебе во сне песни пела. Эта ель принадлежит самому Богу. Простой человек не имеет права к ней подходить.
На следующий день шаман приступил к изготовлению священной санки. Он всё делал сам, а сын только сидел рядом и говорил отцу, как что делать. Он, наверное, во сне видел все части священной санки. К вечеру санка была готова, осталось только положить на неё оленью шкуру. Но шаман решил, что это делать надо завтра. Когда солнце уже село, таким священнодействием грех заниматься.
Сын сказал:
– Отец, поставь эту санку подальше от чума, где земля совершенно чистая, никто не ходил. Санку ты сделал из ели, и ничто не должно её осквернить, никто не должен к ней подходить.
Шаман положил священную санку на нужное место, а потом пошли в чум, поели и легли спать.
Утром, после завтрака, сын шамана опять заговорил о сновидении:
– Отец, я не могу спокойно спать. Всю ночь во сне слышал пение священной ели. Сам Бог мне не даёт покоя. Скорей заканчивай снаряжать священную санку! Теперь надо забить оленя. Во сне я видел, что олень должен быть трёхгодовалый самец. Отец, давай быстрей забивать оленя!
Шаман Дели пошёл с сыном в стадо и поймал как раз такого оленя. Потом забили его и кровью обмазали все части священной санки. Шкуру жертвенного оленя сняли с рогами, с копытами и накрыли ею всю санку. Рога оставили на лбу.
Когда закончили это священнодействие, сын опять заговорил:
– Отец, запряги в эту санку двух оленей и отвези её к тем двум сопочкам, где в прошлый раз видели ель, от которой исходит свет. Поставь санку передом в сторону восхода солнца. Когда вернёшься, начнём делать мне бубен и шаманскую одежду. Теперь, когда в нашу санку поселится идол, я смогу приступить к камланию.
Шаман Дели сделал всё так, как велел сын. Может, он и не хотел выполнять просьбы сына, не считая его настоящим шаманом, но отказаться не мог. Если сын видел шаманские сновидения и слышал голос Бога, то как теперь не выполнить его просьбу?
Сначала Дели сделал бубен для сына, а мать тем временем сшила шаманскую парку и шапку. Все очень торопились, так как надо было срочно уезжать отсюда и аргишить в тундру, чтобы не опоздать к отёлу оленей.
Когда бубен и одежда были готовы, наступил момент, когда сын шамана Дели мог начать своё первое камлание. Он сел на специально приготовленное в чуме место, где была постелена шкура дикого оленя. Он взял бубен в руки и запел…
Шаман Дели слушал пение сына и ничего не мог понять, хотя уже давно был опытным шаманом и сам не раз исполнял шаманские священные песни, которые обычно не понятны простому человеку. Как ни старался он понять пение сына, ничего не получалось. Прервать сына и спросить, о чём песня, шаман, конечно, не мог. Это было вообще недопустимо. Шаман предположил, что сын, по всей вероятности, поёт ту же песню, которую ему во сне пела священная ель.
Сын закончил петь, отложил бубен в сторону и сказал:
– Отец, теперь слушай внимательно! Священная санка, которую ты оставил у тех двух сопочек, поросших елью, теперь уже не пустая. В ней есть хозяин по имени Нумгыпой. Он будет идолом нашего рода. Куда бы мы ни аргишили, всегда будем возить его с собой. Правда, я не знаю, как выглядит хозяин нашей священной санки. Но, отец, у тебя есть медные очки. Когда поедешь к этой санке, загляни вовнутрь, но только через очки и только одним глазом. Второй глаз зажмурь! Отец, ты будешь один смотреть на хозяина нашей священной санки. А все мы, остальные, отвернёмся. Нам нельзя смотреть. Даже я смотреть не буду, хотя я уже совершил своё первое камлание.
Когда сын закончил говорить, покушали, затем поймали оленей и поехали к сопочкам, где раньше было видно что-то светящееся. Шаман Дели ехал впереди.
Доехав до священной санки, Дели надел медные очки, а один глаз крепко зажмурил. Он приподнял оленью шкуру и, глядя одним глазом, увидел хозяина священной санки – Нумгыпоя. Было отчётливо видно какое-то человекоподобное существо, на теле которого сияло семь звёзд…
Как только шаман Дели увидел это существо, оленья шкура вдруг сама свернулась, как будто закрывая внутри себя какой-то предмет. Шаман ощупал эту шкуру и убедился, что внутри есть идол.
Потом шаман подошёл к сыну и сказал:
– Сын, теперь ты настоящий шаман. Теперь я верю, что ты на самом деле видел вещие сны. Кажется, мы обрели идола от самого Бога. Дальше чего будем медлить? Хорошо завяжем идола на санке, запряжём оленей и будем быстро аргишить домой. Весна нас торопит, скоро отёл оленей. Однако, сын, прежде чем тронуться в путь, мы обязательно должны забить ещё одного оленя и покормить не только самого идола, но и то место, где мы его нашли.
Забили оленя и совершили священнодействие. После этого вернулись на своё прежнее стойбище, а затем начали аргишить в тундру…
Прошло ещё несколько лет, и шаман Дели умер. Священная санка с идолом Нумгыпоем осталась сыну, и он возил её везде, где бы ни аргишил. Когда он прожил свою жизнь и умер, санка с идолом была положена рядом с его могилоймэро. У него сына не было, и священную санку наследовать было некому. Что потом было с этой санкой и идолом, теперь уже никто не знает.