лого цифровизация 5

arctic
multilingual portal

Традиционная эвенская одежда

    Одним из своеобразных этнических маркеров эвенов, как и эвенков, безусловно, служит тунгусский костюм, особенностью которого является его составность и орнаментация. Он включает распашной кафтан – летний (найми) и зимний (дудика); зимнюю доху (мука); нагрудник – женский (нэл), мужской (нэлэкэн); короткие штаны (һэркэ); ноговицы/меховые чулки (дотон); капорообразную шапку (авун); рукавицы (кукатан); перчатки (һаир) и обувь-торбаса (унта) (см. фото 1; 2; 3). Одежда общетунгусского типа выделяла их среди других народов Сибири, что указывалось, начиная с XVII в., в казачьих отписках и подчеркивалось путешественниками.

    Традиционный комплект одежды (ой) распашного типа – яркий элемент мобильной/подвижной культуры народа и говорит о ее приспособлении для постоянного передвижения – плотно прилегающая одежда удобна для ходьбы на лыжах, бега и пешего преследования животного, при верховой езде на олене (см. фото 3).

Фото №3. Ламутка верхом на олене. Конец XIX – нач. XX вв. (Из фотоматериалов В. И. Иохельсона)

    В свое время о тунгусской одежде писали В. И. Иохельсон, Г. М. Василевич, А. П. Окладников. По убеждению крупного исследователя-тунгусоведа Г.М. Василевич, распашная одежда была исконной одеждой эвенков, о чем свидетельствуют найденные в Прибайкалье в глазковских погребениях эпохи ранней бронзы остатки нагрудника. По А.П. Окладникову, «одежда энеолитических обитателей Прибайкалья имела тот же покрой, что и национальная одежда современных эвенков». В свою очередь М.Г. Левин считает, что «прослеживающийся в археологических материалах Прибайкалья комплект связывается не с эвенками, а с дотунгусским – «палеоазиатским» в широком смысле слова населением Восточной Сибири, предположительно с юкагирами» [Левин, с. 189].

    В этом контексте особый интерес представляет нагрудник как обязательный элемент тунгусского костюма. Нагрудник как часть тунгусской одежды уходит в очень глубокую древность – в первое тысячелетие до н.э. Необходимо отметить, существуют спорные моменты по вопросу этнической принадлежности этой части костюма: нагрудник является исконно тунгусским элементом культуры или все же элементом культуры более древней палеоазиатской общности? Если Г.М. Василевич и А.П. Окладников считали нагрудник исконно тунгусским элементом культуры. То по А.Н. Алексееву, нагрудник неолита и эпохи палеометаллов является элементом культуры более древней палеоазиатской общности. [Алексеев, с.40]. С.И. Эверстов, основываясь на данные археологических раскопок на стоянке Белая Гора на Нижней Индигирке (1978 г.) утверждает, что нагрудник является достоянием юкагиров. Этот аргумент исследователь подтверждает тем фактом, что поселения на Индигирке относится к носителям ымыяхтахской культуры, сменившем во II тыс. до н.э. белькачицев. Остатки нагрудника были обнаружены на Нижней Лене (Иччиляхское погребение) и Колыме (Родинское погребение). На основе археологических данных он пришел к выводу, что распашная одежда является древней одеждой юкагиров. [Эверстов, с. 3-4].

    Исходя из разносторонних точек зрения, следует подчеркнуть, что данный вопрос остается открытым. Наличие его не только у тунгусоязычных народностей, но и у многих других (кеты, селькупы, энцы, нганасаны и др.) говорит о существовании в древности довольно тесных устойчивых этнокультурных контактов тунгусо-маньчжурских, самодийских, палеоазиатских и якутских этнических ареалов, которые не могли не повлиять на этнообразующие процессы.

    Хотя до сих пор дискуссионным остается вопрос о времени появления и национальной принадлежности распашного типа одежды, так или иначе считается, что тунгусский костюм сложился в более южных районах Сибири и обусловлен родом занятий предков тунгусоязычных народов – охотой в горной тайге (см. рис.3) , а нагрудник в настоящее время представляет собой реликтовый остаток тунгусской культуры и является важной составной частью тунгусского костюма, как в конструктивном, так и в декоративном отношении.

Рис.3. Тунгус на охоте. Рис. И. Георги.
Рис.3. Тунгус на охоте. Рис. И. Георги.
Фото №4. Мужской эвенский костюм.(Из фонда краеведческого музея с. Эссо (Камчатский край), фото Е.К. Алексеевой)
Фото №4. Мужской эвенский костюм. (Из фонда краеведческого музея с. Эссо (Камчатский край), фото Е.К. Алексеевой)

    Материалом для изготовления одежды служат выделенная шкура оленя, лося, горного барана, ровдуга, замша, различные меха. Одежда подразделялась на мужскую, женскую и детскую, а также на сезоны (весенне-осенний, летний, зимний). Зимняя эвенская одежда состояла из двух слоев – верхнего шерстью наружу, и внутреннего, шерстью внутрь.

     Мужская и женская одежда не различалась по покрою и составу, но женский костюм имел более богатую орнаментацию. Отметим, что длина эвенского кафтана ниже колена, фасон свободный, слегка облегающий выше талии и расширяющийся книзу, но мужские кафтаны были короче женских. Это различие почти универсально на всей территории проживания эвенов (см. фото 4; 5; 6). Традиционная одежда также различалась по назначению: можно выделить промыслово-охотничью, или повседневную, а также обрядово-праздничную. Повседневный костюм выполнял, прежде всего, утилитарную функцию, на его основе создавалась обрядово-праздничная одежда.

Фото №6. Ламутская семья в традиционных костюмах. Кон. XIX – нач. XX вв.
Фото №7. Ламутка в традиционной праздничной одежде. Конец XIX – нач. XX вв.(Из фотоматериалов В. И. Иохельсона)
Фото №7. Ламутка в традиционной праздничной одежде. Конец XIX – нач. XX вв. (Из фотоматериалов В. И. Иохельсона)

    Главной особенностью эвенской одежды являлись ее украшения – орнаментировалось все, начиная от головного убора и заканчивая обувью. Об изяществе и красоте эвенской одежды с восхищением писали еще дореволюционные исследователи-путешественники (А. Ф. Миддендорф, В. Г. Богораз, В. И. Иохельсон и др.), оригинальный покрой, неповторимый орнаментированный стиль украшений изумлял этнографов и археологов (Г. М. Василевич, А. П. Окладников и др.). Так, в свое время В. Г. Богораз отметил: «Вся одежда ламутов сверкала красной и голубой узорной вышивкой, как цветы на каменных склонах… Кожаные и меховые кафтаны, обшитые черным, зеленым и красным сафьяном, перемеживаются в клетку с дорогим алым сукном. На шапках, на огнивных и табачных мешках, на меховых сапогах и кожаных штиблетах, даже на колыбели, в которой лежал грудной младенец, на маленьком седле… – везде и всюду сверкали затейливые узоры ламутских украшений» [История и культура эвенов, с. 153].

    Основными композиционными центрами декора традиционного костюма являлись головной убор – шапка-капор, распашной кафтан, передник, обувь. Особое внимание уделялось орнаментике обрядово-праздничной одежды, которая являлась обязательным атрибутом участников обрядово-ритуальных действий (см. фото 7).

    Утилитарное назначение костюма состояло в защите от неблагоприятного воздействия атмосферных явлений. Кроме того, он также выполнял ряд других важных функций, одной из которых была информационная или коммуникативная функция. Так, орнамент для северных народов служил своеобразной знаковой системой, отчасти заменявшей письменность и сопровождавшей каждого человека на всем его жизненном пути от рождения до смерти. Костюм или отдельные его детали являлись одним из источников информации о носителе – о месте его проживания, занятии и, наконец, о его половозрастной, социальной и этнической принадлежности. Например, у эвенов некоторые детали костюма служили информацией о принадлежности владельца к тому или иному тотемному роду. Некоторые виды орнаментов транслировали семантику разграничения членов общества по репродуктивной деятельности. К примеру, треугольный орнамент был связан с женским началом, с идеей и культом плодородия, заботой о продолжении человеческого рода, являлся оберегом и символом счастливого потомства [Миссонова, с. 142-161], орнамент из чередующихся квадратов белого и черного меха символизировал мужское начало.

 

  Сакральные функции костюма.

    Костюм в целом и некоторые его элементы, в частности орнаментальные мотивы, выполняли и важные сакральные функции. Большое место в традиционной одежде эвенов отводилось различным символическим и магическим приемам, направленным на обеспечение благополучия носителя и продолжения рода, а также на защиту от неблагоприятного воздействия зловредных сил.

В первую очередь одежда выполняла функцию своеобразного оберега с целью защиты носителя от злых сил, гарантируя ему благосклонность всевышних божеств и духов. По поверьям эвенов, злые духи могли сильно повлиять на здоровье человека, вызывая разные болезни. Так, согласно религиозно-мифологическим воззрениям края одежды, такие как низ рукавов, борта и подол кафтана, верхний край обуви воспринимались как самые опасные «открытые» места, через которые могло проникнуть вредоносное влияние злых духов, нанося отрицательное воздействие на здоровье человека и его благополучие. Во избежание чего мастерицами предпринимались определенные меры – вышивки в любом виде одежды, как правило, располагали по швам и краям.

    В празднично-обрядовом кафтане орнаментировали борта и подол, а также лопаточные части, параллельно линии проймы рукавов, боковые части вставки на спинке и обшлага рукавов, в обуви – верхний край голенища. Даже в повседневной одежде незамысловатый декор – «пришитые по бортам, подолу и низу рукавов узкие полосы крашенной в коричневый, красный или черный цвет ровдуги или мандарки» – демонстрировал стремление защититься от влияния отрицательных сил [Андреева; Сем, с. 14]. С таким же соображением при изготовлении одежды женщины тщательно заделывали швы, как наименее защищенные от влияния недоброжелательных сил.

    Оленьи и лосиные сухожильные нитки, которыми шили одежду, а также подшейные волосы этих животных считались обладающими магической силой и охранительной функцией. Не случайно вышивки из подшейных волос (хэрэчэ) в виде декоративных полос занимали центральное место в орнаментах на одежде, обуви, перчатках [Андреева; Сем, с. 294]. Ими украшали капоры, подолы летних кафтанов, подолы и клапаны передников, сумки и другую утварь.

    В целом знание декора было очень важным: он имел культовое значение и «оберегал» носящего.

Фото №9. Эвенки в традиционном национальном костюме с богато украшенным передником (пос. Анавгай Быстринского района Корякского национального округа, 1957 г. Материалы И.С. Гурвич) (Из книги «ЭХО Арктической одиссеи…, с.31)

    В контексте знаково-символического статуса составного костюма эвенов особый интерес представляет передник нэл как обязательный атрибут. Передник в первую очередь носил функцию нательной защиты, предназначался для защиты груди и живота от холода, которую не обеспечивали распашные кафтаны с расходившимися полами.

    Составной эвенский передник развился из цельного общетунгусского путем разделения на верхний нагрудник – хилапан и нижний фартук – нэл. Как и вся одежда, он делился на сезоны – весенне-осенний, летний, зимний. При этом для каждого нагрудника по сезонам года были характерны отличия в материалах изготовления, а также в орнаментации. Имеются данные, что эвены один и тот же фартук носили в течение года, меняя по сезону только нагрудник.

    Различные вариации нагрудника у разных групп эвенов относились к орнаментировке его нижней части (см. фото 9; 10). Мужские передники украшали скромной бисерной вышивкой ниса, полосками красной ткани и меховой оторочкой. Женские же передники (были гораздо богаче) – кроме бисерных нашивок, которые были шире и ярче, украшали ровдужной бахромой hукта, меховыми кисточками улгэнчэ, серебряными бляхами различного размера, железными колокольчиками и монетами. Клапан накладка нэл бэлгэ, которую пришивали в центре фартука, была настолько важным элементом женского передника, что ее присутствие было обязательным.

Фото №10. Деталь эвенского передника - фартук [Из книги: Одежда народов СССР…,c. 126]

    По мифологическим представлениям, зона ниже пояса была напрямую связана с культом плодородия, поэтому богатая отделка нижней части женского передника с использованием украшений-оберегов была призвана защитить женщину от зла, обеспечить ей благополучие и способность к деторождению, от всех этих мер зависело и благополучие всего рода. В целом, богатая отделка женского костюма, нежели мужского, объясняется тем, что семантически особая роль женщины связана с вечным круговоротом жизни и смерти, именно женщина даёт начало новой жизни и является держательницей родового очага, сохраняющего жизнь всему живому.

    Headdress нисельми («расшитый бисером») также являлся одной из частей костюма, которые украшали металлическими дисками и пластинами чилми (см. фото 12). На него нашивали кованые серебряные полусферы, а между ними помещали узкие (до 3 см) удлиненные с заоваленными торцами пластины, и такой вид металлических пластин встречался только на шапках-капорах. На серебряных полусферах, располагавшихся по бокам головного убора, гравировали особый знак, который свидетельствовал о принадлежности к тому или иному эвенскому роду [Андреева, Сем, с. 339].

   Весьма интересным является звуковой язык традиционного костюма эвенов. Серебряными бляхами различного размера, железными колокольчиками и монетами, бубенцами особо богато оформлялись женские передники, кафтаны. Полный комплект металлических подвесок на женском переднике располагали тремя ярусами – на поясе, клапане и подоле, а также на подоле кафтана, добиваясь, таким образом, значительного шумового эффекта, при этом костюм обладал некой «звучащей» информацией. Как наблюдал А. В. Олсуфьев в конце XIX в., «неумолкаемый звон побрякушек сопровождает каждое движение ламутской девушки» [Олсуфьев, с. 135].

    Различные «подвижные» или «звучащие» украшения также выполняли функцию оберега и имели определенные ритуально-магические функции. При движении они издавали звон, отпугивая злых духов и защищая владельца. Такую же функцию несет в себе бахрома, которая считается оберегом, запутывающим и отводящим в сторону приходящее зло. Одновременное использование данных видов украшения при декоре одежды усиливало сакральные свойства предметов.

 

Отражение картины мира в традиционном костюме эвенов.

    Традиционный костюм эвенов выступает одним из важных источников информации о картине мира, которая транслируется через чувственный или визуальный язык костюма – орнаментальный, цветовой и звуковой. Отметим, что состав, орнамент и декор этнического костюма эвенов, как и другие элементы культуры, отражают национальную картину мира.

    Орнамент костюма в миниатюре повторял само представление о Вселенной. Так, в орнаменте эвенских изделий особой популярностью пользуется мотив круга, символизирующий женское начало и образ Солнца, главного божества и покровителя у всех северных народов. Круги с точкой в центре и без нее в виде розеток на одежде символизировали астральные знаки, символы космоса: солнце, луну, звезды. Изображение солнца как астрального знака и символа космоса означало благопожелание и имело охранительную функцию. Линейные или зигзагообразные орнаменты, встречающиеся на клапанах одежды эвенов, изображали небо и гром, бахрома на клапанах могла символизировать не только дерево, но и лучи солнца, дождь как символы плодородия природы и их подателей [Сем, с. 247]. Одним из распространенных орнаментов в одежде эвенов считается полосовой орнамент.

Фото №13. Фрагмент нижней части эвенского фартука и вышитая заготовка для оторочки подола мужского или женского кафтана. Трехцветные полосы красного, белого и черного цветов воспроизводят основной цветовой код культуры и связаны с идеей жизни, смерти и возрождения (по Т.Ю. Сем). (Из фонда Черского краеведческого музея, Нижнеколымский район, фото Е.К. Алексеевой).

    Важно отметить, что данный вид орнамента в отражении картины мира тунгусов символизировал дорогу, движение и жизненный путь человека, он соотносится с путем души человека в Среднем мире и в загробный мир [Алексеева, Варавина, с. 16] (см. фото 13).

Фото №14. Празднично-обрядовая одежда современных эвенов.
В декоре костюма отражена сакральная символика Вселенной, а также пространственный ландшафтный код.

    Цветовая гамма одежды эвенов также отражала природную или космическую палитру картины мира – небо, землю, воду. Соответственно, преобладающими в бисерной вышивке были: белый, голубой, черный. Так, белый цвет – цвет снега – содержал семантику чистоты, чистого воздуха, чистой души, олицетворял символ жизни. Голубой или синий транслировал цвет неба, воплощал бездонный космос с «голубым дыханием», был знаком расцвета жизни, а черный цвет символизировал цвет земли, это символ земного пространства, олицетворял Мать-землю. Преобладающей цветовой гаммой в меховой одежде были естественные тона – от золотисто-палевых до темно-коричневых [Андреева; Сем, с. 14]. Выбор сочетаний цвета в костюме был обусловлен рядом факторов: доступностью красителей, натуральным цветом материалов, представлениями об окружающем мире, природными палитрами освоенного пространства.

    В целом в декоре одежды, начиная от орнаментальных мотивов до цветового решения, присутствует сакральная символика Вселенной, Матери-земли, единства рода, плодородия, а также пространственный ландшафтный код. В часто повторяющихся орнаментальных мотивах заложена идея о цикличности жизни, идея космического ритма, благодаря этому мир для эвенов, как и для других народов Севера и Арктики становился упорядоченным и гармоничным.

 

Candidate of Historical Sciences, E.K. Alekseeva

Literature

  1. Алексеев А.Н. Древняя Якутия: железный век и эпоха средневековья // История и культура восточной Азии. – Новосибирск: Наука, 1996 – 95 с.
  2. Алексеева Е.К. Традиционный костюм эвенов как сакральный текст культуры // Манускрипт (входит в перечень ВАК). Тамбов: Грамота, 2021. № 1. – С. 105-110.
  3. Алексеева Е. К., Варавина Г. Н. Визуализация геоландшафта в традиционной орнаментальной культуре эвенов Якутии // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2017. № 12 (86). Ч. 5. – C. 15-17.
  4. Андреева Л. В., Сем Т. Ю. Художественная обработка меха и кожи у народностей Крайнего Северо-Востока: в 2-х вып. Магадан: МАОБТИ, 2004. Вып. 2. Эвены. – 468 с.
  5. Василевич Г.М. Тунгусский нагрудник у народов Сибири // СМАЭ. – М; Л., 1949 – Т.11 – с.42 – 61.
  6. Василевич Г.М. Тунгусский кафтан // СМАЭ. – М.;Л., 1958. – Т.18 – с.122 – 178.
  7. Иванов С. В. Орнамент // Историко-этнографический атлас Сибири / под ред. М. Г. Левина, А. П. Потапова. М. – Л.: АН СССР, 1961. – С. 369-434.
  8. История и культура эвенов. Историко-этнографические очерки – СПб.: Изд-во «Наука», 1997 – 176 с.
  9. Кочешков Н. В. Тюрко-монголы и тунгусо-маньчжуры: проблемы историко-культурных связей на материале народного декоративного искусства XIX-XX вв. / РАН, Дальневосточное отд., Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. СПб.: Наука, 1997. – 175 с.
  10. Левин М.Г. Этнографическая антропология и проблемы этнографии народов Дальнего Востока // ТИЭ. – 1958. – Т.36 – 360 с.
  11. Миссонова Л. И. Восприятие сакрального пространства и его роль в трансляции культурного кода: духовное наследие тунгусо-маньчжуров на Сахалине // Евразия: духовные традиции народов. 2013. № 2. – С. 142-161.
  12. Николаев С.И. Эвены и эвенки Юго-Восточной Якутии. – Якутск, 1964 – 202 с.
  13. Одежда народов СССР / Фотоальбом. Из коллекций Государственного музея этнографии народов СССР (Ленинград). – М., 1990. – 223 с.
  14. Олсуфьев А. В. Общий очерк Анадырской округи, её экономического состояния и быта населения. СПб.: Типография Императорской АН, 1896. – 223 с.
  15. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. –Ч.III. –М.: Л., 1955. – 371 с.
  16. Сем Т. Ю. Символика и семантика обрядовой одежды тунгусов (к иконографии богов плодородия) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 2007. Вып. 4. – С. 245-255.
  17. Эверстов С.И. Изображение на бересте и этниченская идентификация ымыяхтахских памятников Индигирки: (в свете новых археологических открытий) // Археология Северо-Восточной Азии: Астроархеология. Палеометрология. – Новосибирск: Наука, 1999 – с. 54 – 64.
  18. Эверстов С.И. Некоторые параллели в культурах древних ымыяхтахцев и юкагиров XVII–XIX вв. // Арктика и Север. 2014. № 15 – с. 1 – 8.
  19. ЭХО Арктической одиссеи: к 100-летию Ильи Самуиловича Гурвича / Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН, Национальная библиотека РС (Я); руководитель проекта Е.Н. Романова; составители: Е.Н. Романова, Л.Б. Степанова, В.А. Неустроева; отв. за вып. С.В. Максимова, Н.И. Попова. – Якутск: Алаас, 2019. – 178 с.
en_GB
Scroll to Top
Scroll to Top